Не обижайте Здыхлика

Пойду-ка я отсюда насовсем, решает Здыхлик. Наемся по дороге снега. Завтра с утра позвоню от соседей, врача себе вызову. Неделя счастья. Ну вас всех с этой математикой, решайте ее сами.

– А ты что здесь делаешь? Звонок скоро!

Это откуда-то выросла сама учительница математики.

– Здрасьте. – Это директрисе. – Ну-ка, беги в класс, давай-давай. – Это Здыхлику.

– Представляете, обувь! – директриса задирает две полосочки нарисованных бровей, опускает раздвоенный подбородок и вытаращивается на математичку. – Обувь не взял! Я уж и не знаю, как с ними говорить. Объявления развешивали, на линейке об этом говорили – все без толку! Ты на лбу, – это Здыхлику, – на лбу себе пиши с вечера: «Я! Должен взять! В школу! Сменную обувь!». Увидишь себя в зеркало – может, вспомнишь. Умываться-то не забываешь, нет?

Математичка на нее не смотрит. Она уже кинула быстрый взгляд через очки на Здыхликовы серые от старости ботиночки (год назад соседи из крайнего подъезда выставили их к мусорке, а Здыхликова соседка снизу подобрала и отнесла ему – носи, почти впору и не дырявые) и теперь глядит куда-то в сторону, и лицо у нее спокойное-спокойное, а щеки слегка трясутся.

– В класс быстренько, – повторяет она Здыхлику. – Беги давай. Контрольная сегодня важная, – это директрисе. – Из района конверты прислали. – И опять Здыхлику кивает: – Ну чего встал? Поднимайся и в раздевалку.

Здыхлик осторожно шаркает к школьным дверям.

– И чтоб я тебя в последний раз видела без сменной обуви! – орет ему вслед директриса.

Перед раздевалкой стол тети Анжелы. Никто не знает, зачем ей стол, но он есть. Тетя Анжела сидит за ним и беспрестанно ворчит в пространство. На ней темно-синий короткий халат и красное бугристое лицо. Один из бугров – нос. Другие – просто бугры. Что надо делать со своим лицом, чтобы оно таким стало? Окунать в едко пахнущее хлоркой жестяное ведро и возить им, как тряпкой, по полу между партами?

– Ходят, – ворчит тетя Анжела. – Чего ходят? Опаздывают. Чего опаздывают? Звонок вон скоро.

– Теть Анжел! – кричит ей кто-то из старшеклассников. – Десять минут до звонка, ты чего? Часы, что ли, пропила?

– Ыть я тебе! – тетя Анжела резво хватает швабру с намотанной на нее дырявой тряпкой и замахивается. Старшеклассники удовлетворенно гогочут.

– Спорят, – ворчит она, ставя швабру на место. – Чего спорят? Со взрослыми спорят…

Мимо злобной уборщицы – в забранную решеткой раздевалку. Поставить на пол ранец, снять рыжеватую куртку, повесить на свободный крючок. Стащить с головы шапку, затолкать в рукав. Выйти, демонстративно не замечая, что тебя толкают и ржут как кони («Гы! Здыхлик приперся!»). До конца по коридору – и по лестнице на четвертый этаж, потом налево. По правой стороне – одно из самых неприятных мест в школе. Кабинет математики.

Здыхлик толкает дверь кабинета. Дверь не поддается. Из-за нее слышится веселая возня.

Можно, конечно, толкать ее изо всех сил – но тогда будет вот что: они там, подговорившись, как один все ее отпустят, и ты после очередного толчка торпедой влетишь в класс, растянешься на полу. На самом деле, не худшее начало дня. Если они с утра наиздеваются, то очень скоро им все это надоест и Здыхлика оставят в покое уже к третьему уроку. Но Здыхлик предпочитает не торопить события. Всегда ведь есть надежда, что о тебе просто забудут.

Здыхлик прислоняется к стене и ждет учительницу. Но дверь в кабинет вдруг отворяется сама, и из нее выходит Зубр.

– О, привет! – говорит он. – А ты почему стоишь, как неродной? Заходи давай, чего ты?

Что-то тут не так. Зубр – верхушка класса, Здыхлик – ее дно. Зубру вообще не полагается с такими разговаривать, он спортсмен и отличник, его мама носит голубые меха, а папа подвозит сына к школе на черной машине. Либо это ловушка, либо Зубру что-то от Здыхлика надо. Поскольку взять со Здыхлика нечего, видимо, ловушка.

Но деваться некуда, и Здыхлик заходит в класс.

Ничего не происходит. Все заняты своими делами – достают ручки, карандаши, линейки, раскладывают на партах. Сейчас будет контрольная.

– Слушай, одноклассник, – ласково произносит Зубр, провожая Здыхлика к его парте. – Подари мне одну штуку, а? В знак дружбы. А я тебе тоже что-нибудь подарю.

Обмен! Обычная штука между мальчишками. Ты мне ножик, я тебе шайбу. Ты мне фонарик, я тебе мячик на ниточке. Отдаешь то, что тебе дорого, за то, что тебе нравится. Все так делают. Кроме Здыхлика. У него нет друзей и ему нечего отдавать. Здыхлик так удивляется, что временно обретает обычно недоступный ему в классе дар речи.

– Какую штуку? – хрипло спрашивает он.

Зубр, скосив глаза куда-то в угол класса, приближает свое красивое хищное лицо к оттопыренному, покрытому содранными болячками уху Здыхлика. Сообщает вполголоса:

– Линейку командирскую.