(Не)обманутый (СИ)

— Разумеется. Добро пожаловать, — консьерж еще разок поклонился и с чувством выполненного долга пошел назад к посту, гордо держа голову.

Пытаясь быть вежливым, Тошайо захлопнул дверь не сразу. Потом, когда она уже была закрыта, медленно опустился на пол, помогая себе руками, чтобы унять головокружение.

Звонили из его собственной квартиры.

— Да? — коротко ответил Тошайо на вызов.

— Братик?! Братик! — Чи кричал сквозь слезы.

— Чи?! — Тошайо тут же подскочил на ноги — похмелье никуда не делось, но он отмел его рукой, словно ненужную помеху. — Что с тобой?!

— Ты… — Чи плакал, не скрывая этого. — Ты… я подумал… ты живой, — он окончательно разрыдался.

— Чи, ты у меня дома, так?

— Я просто… я думал, ты зайдешь, и я… я звонил! Опять приходили от твоей учительницы. Я… я думал, вдруг ты… тоже…

— Со мной все хорошо, Чи, я здоров! Ты сам пошел ко мне? Как же школа? Ты должен быть в школе.

— Ты как мама, — наконец, Чи взял себя в руки и попытался шутить и смеяться. — Она тоже сказала, чтобы я шел на занятия и не говорил глупостей. Но разве это глупости? Ты на охоте, да? Извини, я зря запаниковал.

— Ничего страшного. Ты давно звонишь мне?

— Пару минут. Я звонил из дома, но ты не ответил. Решил проверить, вдруг ты опять забыл свой телефон где-нибудь.

— Во сколько у тебя заканчиваются занятия в школе сегодня?

— Ты придешь?! — Чи никогда не пытался скрыть радость от встречи с Тошайо.

— Да, приду обязательно. Сходим съедим мороженое — идет?

— Идет. У тебя все хорошо?

— Да… да! Чи, все даже лучше, чем хорошо. Мне дали большой заказ, представляешь?

— Ясно…

— Ты расстроен?

— Нет, я рад. Просто. Ты разве не переживаешь? Из-за госпожи Рей?

Тошайо долго молчал, прежде чем ответить:

— Переживаю, Чи. Она была хорошим человеком. Но нам надо жить дальше, так?

— Да, — не слишком уверенно ответил Чи.

— Значит до скорого?

— До скорого, братик, — сказал Чи, уже приободрившийся, и повесил трубку.

Разговоры вымотали Тошайо сильнее похмелья. Он кое-как добрался до холодильника, нашел там подходящие снадобья, наугад открыл пару шкафов и наткнулся на аптечку, проглотил таблетку. Через несколько минут телу стало чуть лучше, и тогда он занялся остальным. Прибрал беспорядок в душе, отмыл бокалы и поставил их в бар, вытер мокрое пятно на ковре салфеткой.

Перед выходом из квартиры зашел в гардеробную и убедился, что там пусто, прошел в коридор и насчитал еще три комнаты, с которыми не стал разбираться. Ему нужно было убраться подальше от респектабельного небоскреба, где он мог теперь мыться, сколько душа пожелает, и подумать наконец об этой самой душе.

Консьерж обратился к нему как к старому другу и пожелал приятного дня. В ответ Тошайо выдавил из себя улыбку и вышел молча. Ему пришлось идти быстро, вспоминая улицы, выбирая маршрут, чтобы хоть ненадолго очистить сознание от сомнений.

Больше всего он хотел зайти в храм, который был возле его старого дома. Из-за плохого расположения храм почти не привлекал горожан, поэтому священнослужителям пришлось подрабатывать продажей булочек, чтобы держать в надлежащем виде скамейки и закупать благовония. Тошайо едва знал этих угрюмых мужчин, но ходил к ним, будто к старым знакомым. Самое главное — там можно было говорить с Создателем в тишине. Там, на жесткой старой скамейке, Тошайо был даже рад, что божество не отвечает. Ему нужен был покой и концентрация, а вовсе не откровения свыше. Но затем, выходя из храма, Тошайо всякий раз ощущал, что его услышали. Как будто он выговорился, даже если не рассказывал ничего о своей жизни.

Однако менять маршрут было уже поздно — он бежал к дому наставницы. Пока прихвостни Хикэру не ринулись за ним и не затащили в машину, чтобы он приступил к работе, нужно было успеть самое важное. Создатель простит ему несколько дней тишины — все это окупится сторицей. Теперь важнее разобраться, что произошло с госпожой Рей, которая и показала Тошайо много лет назад, что такое путь Создателя.

Она была настолько практичной женщиной, что ожидать от нее подлинной веры было попросту невозможно. Даже будучи подростком, Тошайо сомневался, что наставница говорит серьезно. Разве может злобная карга считать, что после смерти души обретают новую жизнь в ином мире? Но госпожа Рей каждую неделю смиренно преклоняла колени перед табличками священных текстов и произносила молитву четко и с достоинством. Ничему больше она не уделяла столько сил и внимания. Даже ученики под ее руководством нередко чувствовали себя обделенными, зато к Создателю и его редким материальным атрибутам вроде табличек она относилась бережно. Смельчакам, которые хотели проверить, как далеко зайдет ее решимость наказывать за оскорбление веры, доставалось так сильно, что те еще долго не могли ровно сидеть.