Не обожгись цветком папоротника (СИ)

А в следующее мгновение, она уже нацелила в волчью морду стрелу. Вместе с тем сомнение окутало сознание, уж не продолжает ли она спать, потому что так небрежно себя волки не ведут. За всё то время, что она прицеливалась, волк показал вялую реакцию, и это было неестественно.

— Тише, не убей моего дружка, — и хоть голос был доброжелателен и чуть насмешлив, Василиса едва совладала с собственными реакциями. Теперь наконечник стрелы был направлен в другую цель.

Улыбающееся светлое лицо.

— Еремей? Ты что тут делаешь? — Василиса опустила оружие.

— Что можно делать в лесу? Гуляю.

— С волком?

— Да, с волком.

Василиса обдумала увиденное. Вспомнила слухи, что ходили среди сельчан. Но, насколько она разбирается в волколаках, здесь нечто другое.

— Не бойся, здесь нет оборотней, — Еремей, похоже легко прочёл её мысли, — он — волк, — кивнул в сторону зверя, — я — человек, а остальное — кривда тётки Лябзи.

— Ну, знаешь, волка дружком называть, тоже не каждый горазд.

— Это легко можно было бы объяснить, если бы нашлись желающие выслушать.

— Ну, одна желающая нашлась. Расскажи.

Еремей некоторое время задумчиво молчал.

Тем времени волк подошёл в девушке, Обнюхал её. Она напряглась, но не отшатнулась.

— Знакомится, — спокойно промолвил Еремей.

Василисе не очень понравилось это знакомство, но она потерпела. Вскоре волк вернулся к Еремею, лёг рядом с ним, положил голову на вытянутые передние лапы и замер, лишь глаза не мигая смотрели на человека, своего друга и хозяина, насколько волк позволял человеку быть хозяином.

— Помнишь, облавы на волков? Начались-то они, говорят, как я появился в селении, значит, четырнадцать лет назад, да только без какого-то результата. Только избавятся от одной стаи, на другой год — новая. Люди боялись в лес ходить. А вот два года назад взялись серьёзно. Все, кто мог держать в руках оружие, все участвовали, в том числе и я.

— Я помню. Только это было без меня. Как я деда ни уговаривала взять меня — не взял. Боялся. Да, и мать на пороге стала, сказала, не пущу, что хотите со мной делайте, — Василисе было неожиданно приятно рассказывать о себе.

— Вот тогда я и нашёл его, — Еремей кивнул головой в сторону волка. — Совсем маленьким щенком. Слепой ещё был. Всю волчью семью перебили, как его не заметили — непонятно, я за пазуху его засунул. Боялся, что заскулит, выдаст и себя, и меня. Нет, тихо сидел, словно почуял, что несдобровать, коли голос подаст. Я, получается, весь день провёл с охотниками, и никто даже не догадался, что под одеждой у меня волчонок. Рисковали мы оба. Но всё получилось, — Еремей провёл пальцами по гладкому серому затылку. Красивое лицо его озаряла лёгкая улыбка, навеянная приятными воспоминаниями. — От волков тогда получилось избавиться, до сих пор не слышно, и никто не знал, что остался один волчонок. Я его выкормил. Он и выжил.

— А где же он жил?

— Сначала у нас во дворе. Трудновато пришлось. На цепи он никак не хотел сидеть. Потом, когда чуть подрос, в лес его отвёл.

— Он в лесу остался?

— Не сразу. Пришлось повозиться. Он всё норовил со мной назад в деревню вернуться. А я опасался его грубо прогнать. Потому что этот зверь гордый и очень умный. Прогонишь — в другой раз он не подойдёт к тебе. С ним нужно быть терпеливым. Несколько раз даже пришлось с ним в лесу ночевать.

— Вот тут-то тебя, Лябзя, и видела.

— Ага, — легко согласился Еремей.

— А, как же вы с волком её не почуяли?

— Почему же не почуяли? Мы её очень даже почуяли. Она в лесу заплутала, мы её и пугали в нужную сторону, — засмеялся вдруг Еремей весело.

— Ну да, только она совсем не так вас поняла, — засмеялась и Василиса.

Этот парень ей всегда нравился. А сегодня она почувствовала в нём родственную душу. С ним было так легко и весело.

— И никто так и не узнал?

— Агния знала, конечно. Мать знала, — Еремей нахмурился. — А теперь вот увожу его.

— Почему уводишь? Куда?

— Да, волчица молодая появилась, нужно их подальше от людей увести.

— Волчица? А где она?

— Недалеко отсюда. За нами следует. А ты не слышишь, сойки как волнуются?

Василиса смутилась. Действительно, сойки кричат. Вот так охотница.

— Я думала, они о нас переполох устроили.

Еремей легко поднялся на ноги.

— Ну, нам пора. Прощай, Василиса, думаю, через пару недель вернуться.

— Прощай, скатертью дорога.

Еремей сказал тогда Василисе, что уводит он волка потому, что боится за него. Но не уточнил, что главная опасность исходит от Агнии.

19

Вечеряли молча, каждый был погружён в собственные думы.

Ивару не давало покоя крепление угла своего будущего красного окна. Эх, не догадался в городе внимательней поглядеть. Вот теперь никак не докумекает. Перед мысленным взором вставали один за другим хитрые способы. Ивар тряхнул головой, отгоняя навязчивые думки, завтра, коль пораньше отсеются, будет соображать, а теперь — хватит. Но эти мысли, повитав где-то в неопределённом месте, вновь возвращались к Ивару.