Не оглядывайся!

– «Была темная штормовая ночь». Это не слишком мрачно? – с сомнением спросил Сейер.

– Ха,- засопел малыш и вскарабкался к деду на колени.

– Угли уже раскалились, – сказала Ингрид и скинула с себя ботинки. – Я положу бифштексы.

– Положи бифштексы, – согласился он.

Она переложила мясо на решетку, все четыре куска, и пошла в дом за напитками.

– У меня есть зеленый резиновый питон в комнате, – прошептал Матеус. – Положим ей в ботинки?

Сейер помедлил.

– Не знаю. Ты думаешь, это будет забавно?

– А ты так не думаешь?

– Вообще-то нет.

– Старики вечно всего боятся, – с досадой сказал малыш. – Ведь это будет моя вина.

– О'кей, – тихо сказал Сейер. – Есть черный ход.

Матеус снова спрыгнул, принес резиновую змею и, старательно свернув ее, положил в деревянный ботинок.

– Теперь читай.

Конрад с ужасом подумал об отвратительной змее и представил себе, что можно почувствовать, когда резина коснется голой ноги. Потом начал читать глубоким трагическим голосом: «Была темная штормовая ночь. В горах прятались разбойники и волки». Ты уверен, что это не слишком мрачно?

– Мама читала мне ее много раз. – Матеус запустил зубы в яблоко и начал с аппетитом жевать.

– Не такими большими кусками, – предостерег его Сейер. – Ты можешь подавиться.

– Читай уже, дедушка!

Видимо, я действительно становлюсь старым, грустно подумал Сейер. Старым и трусливым.

– «Была темная штормовая ночь»,- снова начал он, и в этот самый момент Ингрид снова вошла, с тремя бутылками пива и одной колой. Он остановился и посмотрел на нее. Матеус тоже.

– Что вы на меня смотрите? Что это с вами?

– Ничего,- кротко сказали они хором и снова склонились над книгой. Она поставила бутылки на стол, открыла их и поискала глазами ботинки. Подняла их, постучала три раза. Ничего не произошло.

Крепко сидит, подумали оба радостно. А потом произошло много всего одновременно. Зять Эрик внезапно появился в дверях, Матеус спрыгнул с коленей и бросился к нему. Кольберг выполз из-под стола и забил хвостом, так что бутылки опрокинулись, а Ингрид сунула ноги в ботинки.

* * *

Сёльви стояла в своей комнате и доставала вещи из коробки. На мгновение она выпрямилась и выглянула в окно. Фритцнер из дома напротив стоял у своего окна и глядел на нее. В руках у него был стакан. Он поднял его и кивнул, как будто пил за ее здоровье. Сёльви молниеносно повернулась к нему спиной. Конечно, она ничего не имела против того, чтобы за ней наблюдал мужчина. Но Фритцнер был лысый. Представить себе, как она живет с лысым человеком, было настолько же немыслимо, как представить себе жизнь с толстяком. Такого в ее мечтах не было. Она не думала о том, что Эдди был и лысым, и толстым. Другие мужчины могли быть лысыми сколько угодно, но только не те, с которыми она будет гулять. Она презрительно фыркнула и снова взглянула наверх. Он уже исчез. Наверняка сел опять в свою лодку, сумасшедший.

Она услышала дверной звонок и просеменила к двери, в голубом спортивном костюме с серебряным ремнем вокруг талии и балетках на ногах.

– Ох! – воскликнула она радостно, – это вы! Я убираюсь в комнате Анни. Вы можете войти, мама и папа совсем скоро вернутся.

Сейер прошел вслед за ней в гостиную и поднялся в комнату рядом с комнатой Анни. Она была намного больше и вся выдержана в пастельных тонах. На ночном столике стояла фотография сестры.

– Я кое-что унаследовала, – улыбнулась Сёльви, словно извиняясь. – Немного мелочей, одежду и тому подобное. А если я уговорю папу, мне разрешат пробить стену к Анни, и тогда комната у меня будет еще больше.

Он кивнул.

– Будет действительно здорово, – пробормотал он. Он пришел в ужас от ее слов и почти сразу же ему стало стыдно. Он не имеет права никого осуждать. Людям свойственно прилагать усилия к тому, чтобы продолжать жить, и они вправе делать это, как умеют. Никто никому не указ. Нечего советовать другим, как они должны горевать. Он сделал себе выговор и огляделся. Ему никогда еще не приходилось видеть комнаты с таким количеством украшений, фигурок, мелочей и всяких безделушек.

– А еще у меня будет собственный телевизор, – улыбнулась Сёльви. – С отдельной антенной я смогу поймать «ТВ-Норге».

Она наклонялась над коробкой, лежавшей на полу, и все время доставала оттуда новые вещи.

– Здесь в основном книги,- пояснила она, – у Анни не было косметики, украшений – ничего такого. И еще масса дисков и музыкальных кассет.

– Ты любишь читать?

– Вообще-то нет. Но здорово, когда книжные полки заполнены.

Он понимающе кивнул.

– Что-то произошло? – осторожно спросила она.

– Да, пожалуй. Но мы пока не понимаем, что это значит.

Она кивнула и достала из коробки еще одну вещь – нечто запакованное в газетную бумагу.

– Так ты знаешь Магне Йонаса, Сёльви?

– Да,- быстро ответила она. Ему показалось, что девушка покраснела, но, возможно, он ошибался – у нее и так было розоватое лицо. – Сейчас он живет в Осло. Работает в «Gym amp; Greier».

– Ты не знаешь, было ли у них что-то с Анни?

– У них с Анни? – Девушка посмотрела на него непонимающе.