Не оглядывайся!

— Долгие годы она не занималась ничем другим. Сначала делала уроки, а потом бежала на улицу посмотреть, не нужно ли прогуляться с чьей-нибудь коляской. А если на улице начинался шум, она прибегала и сразу же восстанавливала мир и порядок. Бедняге, бросившему первый камень, приходилось признать свою вину. Потом он получал прощение, и все были счастливы и довольны. Она хорошо умела посредничать, у нее был авторитет, и все слушались. В том числе и мальчики.

— Она была дипломатом по натуре, да?

— Именно. Ей нравилось все упорядочивать. Она не выносила конфликтов. Если что-то случалось, например, с Сёльви, она всегда находила выход. Но, — после паузы добавил он, — к этому она тоже потеряла интерес. В последнее время она уже не вмешивалась в чужие дела.

— Когда это началось? — быстро спросил Сейер.

— Прошлой осенью.

— Что случилось прошлой осенью?

— Я уже рассказывал. Она ушла из команды, стала сторониться людей.

— Но почему?!

— Я не знаю, — ответил Эдди Холланд растерянно. — Я же говорил уже: я этого не понимаю.

— Попытайтесь забыть о себе и собственной семье. О Хальворе, спортивной команде и проблемах с Акселем Бьёрком. Случилось ли в деревне что-то еще в это же время, совсем не обязательно имевшее отношение к вам?

Холланд развел руками.

— Да, случилось. Но это не имеет к Анни никакого отношения. Один из детей, с которым она обычно сидела, погиб. Это был несчастный случай. Анни к тому времени уже отдалилась от нас. Казалось, единственное, чего она хочет, — это надеть кроссовки и уйти из дома, чтобы бегать по улицам.

Сейер почувствовал, что его сердце сделало лишний удар.

— Повторите, что вы сейчас сказали? — Он положил локти на стол.

— Один из детей, с которым она часто сидела, погиб. С ним произошел несчастный случай. Его звали Эскиль.

— Это произошло, когда с ним была Анни?

— Нет-нет! — Холланд с ужасом посмотрел на полицейского. — Нет, вы с ума сошли! Анни была очень осторожна, когда брала на себя ответственность за чужих детей. Ни на секунду не спускала с них глаз.

— Как это произошло?

— У них дома. Ему было всего два года с небольшим. Анни приняла это близко к сердцу. Да и все мы, мы же были знакомы с ними.

— А когда это произошло?

— Я же говорю, прошлой осенью. Когда она бросила все. Вообще-то, тогда произошло много событий, это было не очень хорошее время для всех нас. Хальвор звонил, Йенсволь звонил. Приезжал Бьёрк и целыми днями выпрашивал встречи с Сёльви, а с Адой почти невозможно было находиться в одном доме!

Он помолчал, и вдруг Сейеру показалось, будто его собеседнику стало почему-то стыдно.

— Когда именно произошел тот несчастный случай, Эдди?

— Думаю, в ноябре. Не помню точной даты.

— Но это случилось до того, как она покинула команду, или после?

— Не помню.

— Постарайтесь вспомнить. Какого рода был несчастный случай?

— Он что-то засунул себе в рот задохнулся — не успели вытащить. Наверняка сидел и ел один на кухне.

— Почему вы никогда мне об этом не рассказывали?

Холланд с несчастным видом посмотрел на Сейера.

— Но вы же расследуете смерть Анни, — прошептал он.

— Несчастные случаи тоже важны.

Возникла долгая пауза. Высокий лоб Холланда потел, он непрерывно тер свои пальцы, как будто они потеряли чувствительность. Перед мысленным взором проносились нелепые картинки: Анни в красном комбинезоне и в шапочке выпускницы, Анни в свадебном платье. Анни с грудным ребенком на коленях. Фотографии, которых он никогда не сделает.

— Расскажите о том, как Анни отреагировала на это несчастье.

Холланд поднялся со стула — видно было, что он напряженно думает.

— Я не помню число, но помню день, потому что мы проспали. У меня был выходной. Анни поздно вышла к автобусу и потом рано вернулась из школы, потому что не совсем хорошо себя чувствовала. Я не решился рассказать ей сразу. Она ушла к себе и легла, чтобы немного поспать.

— Она была больна?

— Да нет, она никогда не болела. Видимо, просто что-то подцепила, но быстро оправилась. Она проснулась позже днем, я сидел в гостиной и боялся сказать ей. Наконец я вошел к ней в комнату и сел на край постели.

— Продолжайте.

— Ее будто парализовало, — задумчиво сказал он. — Парализовало от страха. Она только отвернулась и накрылась с головой одеялом. В последующие дни она почти не показывала своих чувств, как будто скорбела в тишине. Ада хотела, чтобы она зашла в тот дом с цветами, но Анни отказалась. На похороны она тоже не пошла.

— Вы с женой там были?

— Да, были. Ада беспокоилась, что Анни не хочет идти, но я постарался объяснить, что для ребенка это слишком большой стресс. Анни было всего четырнадцать.

— Угу, — пробормотал Сейер. — Но она, наверное, ходила на могилу потом?

— Да, ходила. Много раз. Но ни разу больше не заходила в тот дом.

— А с родителями поговорила?