Не оглядывайся!

Фритцнер лежал на спине в шлюпке и смаковал «Ханс Премиум». После каждого глотка он затягивался сигаретой и одновременно читал книгу, которая лежала у него на коленях. Потоки пива и никотина струились по его кровеносным сосудам. Потом он отставил кружку и подошел к окну гостиной. Отсюда он мог видеть окно спальни Анни. Гардины были опущены, хотя только что подошло обеденное время, как будто ее комната больше не была обычной комнатой, как будто она стала святым местом, куда никому не дозволялось заглянуть. Сквозь гардины пробивался слабый свет от одинокой лампы — наверное, на письменном столе, подумал он. Потом он взглянул через дорогу и внезапно увидел полицейский автомобиль, откуда выходил молодой кудрявый полисмен. Видимо, он направляется к Холландам. Он выглядел не слишком серьезным, шел, подняв лицо к небу, — стройная изящная фигура, длинные кудри, наверняка на грани установленных для сотрудников полиции правил. Внезапно он свернул налево и вошел в его собственный двор! Фритцнер наморщил лоб. Автоматически взглянул через дорогу — видно ли из других домов, кто к нему пришел. Видно. Исаксен стоит во дворе и смотрит.

Скарре поприветствовал Фритцнера и подошел к окну, где только что стоял хозяин дома.

— Отсюда видно окно комнаты Анни, — констатировал он.

— Да, видно.

Фритцнер подошел и встал рядом с полицейским.

— Вообще-то я уже старик, так что я часто здесь стоял, пускал слюни и таращил глаза, надеясь увидеть ее, хотя бы мельком. Но она была не из тех, кто любит выставлять себя на всеобщее обозрение. Сначала задергивала занавески — и только потом стягивала свитер через голову. Я мог видеть только ее силуэт, каждый раз, когда она зажигала верхний свет и в занавесках не было слишком много складок. Что ж, и это неплохо.

Он непроизвольно улыбнулся, увидев выражение лица Скарре.

— Если быть честным, — продолжал он, — а я хочу быть с вами честным, у меня никогда не возникало желания жениться. И все же я хотел бы иметь детей, одного или двоих, чтобы оставить что-то после себя. И лучше всего — от Анни. Она была именно такой женщиной, которую хочется оплодотворить, если вы понимаете, что я имею в виду.

Скарре молчал. Он стоял с задумчивым видом, нащупывая языком кунжутное семечко между двумя коренными зубами.

— Высокая и стройная, широкие плечи, длинные ноги. Светлая голова. Красивая, как ведьма из леса Финнскуг. Другими словами, масса чудесных генов.

— Но ей же было всего пятнадцать!

— Юные девушки становятся старше… Но не Анни, — быстро добавил он. — Если серьезно, — продолжал Фритцнер. — Мне почти пятьдесят, и у меня столько же фантазий, сколько у других мужчин. Кроме того, я один. Но какие-то привилегии у холостяка должны быть, как вы думаете? Никто не стоит на кухне и не шипит, когда я смотрю в окно на женщин. Если бы вы жили тут, прямо напротив Анни, вы бы тоже иногда бросали взгляды на ее дом. Разве это преступление?

— Не преступление.

Скарре смотрел на шлюпку и кружку с пивом на борту. Он начал было размышлять о том, что одного этого достаточно для…

— Вы что-нибудь нашли? — спросил Фритцнер с любопытством.

— Разумеется. У нас же есть молчаливые свидетели. Вы знаете, тысячи мелких вещей. Все что-то после себя оставляют.

Скарре взглянул на Фритцнера, когда говорил это. Мужчина стоял, держа одну руку в кармане, сквозь материал был виден сжатый кулак.

— Понимаю. Вы, конечно, уже знаете, что тут в деревне, есть сумасшедший?

— Извините?

— Такой поврежденный в уме тип, который живет вместе с отцом наверху, на Кольвейен. Он наверняка очень интересуется девочками.

— Раймонд Локе? Да, мы его знаем. Но он не поврежден в уме.

— Разве нет?

— У него просто на одну хромосому больше.

— А по-моему, он выглядит так, словно у него чего-то не хватает.

Скарре покачал головой и снова взглянул на дом Холландов, на прикрытое окно.

— Почему гадюка заползла в спальный мешок, как вы думаете?

Фритцнер широко раскрыл глаза.

— Ого, вы и это знаете. Я сам себя об этом спрашивал. Я уже почти забыл про тот случай, это была настоящая маленькая трагедия, могу вас заверить. Неплохое укрытие, верно? Спальный мешок фирмы «Ajungilak», пуховый и все такое. Я сидел тут, в шлюпке, пил виски, когда этот парень позвонил в дверь. Увидел, наверное, что у меня горит свет. Анни стояла в углу в гостиной, белая как простыня. Обычно она была очень крутой, но не тогда. Тогда она была действительно напугана.

— Как вы поймали змею? — с любопытством спросил Скарре.

— Дорогой, это плевое дело. Взял пластмассовое ведро. Сначала продырявил дно шилом, сделал дырку размером в десять, может, эре. Потом прокрался в палатку. Гадюка уже вылезла из мешка, заползла в угол и свернулась там. Чертовски большая зверюга. Я просто-напросто накрыл ее ведром и придавил ногой. И брызнул сквозь дыру «Байгоном».

— Что это?

— Очень ядовитый инсектицид. Не продается в розницу. Змея сразу же уснула.

— Откуда у вас доступ к таким вещам?

— Я работаю в «Антисимексе». Борьба с вредителями. Мухи, тараканы и все, что ползает.

— Ясно. А потом?