Не оглядывайся, Джин...

Именно благодаря своему неизменному самоконтролю Джин стала хорошей сестрой. Тем не менее она не могла не испытывать к некоторым детям особых чувств, и с первых же минут появления здесь шестилетнего Тимоти Баррингтона между ними возникла «любовь с первого взгляда». Но и все остальные в палате и многие за ее пределами тревожились за Тима. Разве он не особый пациент мистера Блейра Марстона и разве этот молодой хирург не является главным консультантом больницы Св. Катерины? Мистер Марстон рисковал своей профессиональной репутацией, делая операцию мальчику, вопреки мнению нескольких своих старших коллег, которые не решались на это из-за грозящих осложнений. Эти врачи говорили отцу мальчика, что тот вряд ли перенесет операцию; только Блейр Марстон готов был рискнуть, уверенный, что добьется успеха.

Джин протянула руку и сняла табличку, висевшую в изголовье кровати. Она все еще внимательно изучала ее, когда занавес распахнулся и мужской голос произнес:

— Добрый день, сестра. Все в порядке?

— Добрый день, мистер Марстон. — Если бы она не запретила себе думать об этом, то, вставая, попыталась бы, наверно, отыскать причину, почему ее сердце теряет покой в его присутствии. — Да, кажется, все в порядке.

— Очень хорошо. — Серьезное лицо Марстона осветилось улыбкой, и Джин отошла в сторону, уступая ему место у кровати.

Из-под простыни снова появилась маленькая ручка и беспокойно металась, словно искала кого-то. Чувствительные пальцы хирурга сомкнулись вокруг тонкого запястья, и, не отрывая взгляда от часов, он принялся считать пульс.

Глядя на него, Джин который раз замечала, как серо-голубые глаза словно смягчаются при взгляде на больного ребенка. В Блейре Марстоне чувствовалась спокойная сила, казалось, заполнившая тесное помещение; от него исходило ощущение безопасности, которое, впрочем, никак не успокаивало Джин.

Внимание врача было сосредоточено на больном мальчике, а Джин ясно, будто видела это на экране кино, вспоминала свою первую встречу с ним. Она видела, как идет навстречу высокой властной фигуре в белом халате, окруженной студентами. Она уже слышала о «новом враче», который считался самым способным молодым хирургом, и думала о том, как они сработаются. Шепотом сообщали, что он человек строгий и придирчивый, хотя способен на доброту и сочувствие к тем, кто работает с ним и под его началом — конечно, если они честно делают свое дело.

С тех пор Джин не раз видела, как этот твердый, резко очерченный рот смягчается, когда хирург разговаривает с маленькими пациентами, и думала, как странно и несправедливо, что у этого человека нет жены и собственных детей. Те, кто хорошо его знал, говорили, что он предан только своей работе, и ее собственные наблюдения подтверждали это. Снова и снова она убеждала себя, что он интересует ее только как замечательный хирург; и если она постоянно о нем думает, то это вполне естественно, учитывая, какую важную роль он играет в ее профессиональных делах. Убеждала себя и знала, что лжет...

Да, любовь, дом и семья, все то, о чем мечтает каждая девушка, к чему стремится, — все это не для нее. Всякая надежда на это оставила ее давно, и она посвятила себя избранной профессии так же полно, как монахиня — своему обету. Ничто не заставит ее свернуть с избранного пути, какой бы одинокой она себя ни чувствовала.

И все равно сердцу трудно было смириться с этим мрачным взглядом на жизнь. Ведь ей еще только двадцать с небольшим лет; и в глубине души она чувствует, что создана для совсем другой жизни...

Джин смотрела на него, почти не сознавая этого, и в этот момент Блейр Марстон поднял голову. Их взгляды встретились. Она привыкла к тому, как он внимательно смотрит на собеседника, но сейчас в этом серо-голубом взгляде было необычное тепло, какое-то новое осознание, от которого у нее перехватило сердце. В те несколько секунд, когда они смотрели в глаза друг другу, Джин поняла, что не может отвести взгляд, и, наверно, почувствовав это, Блейр разорвал пугающее оцепенение, которое словно лишило ее подвижности.

— Думаю, все будет хорошо, сестра, — сказал он, выпуская руку малыша и вставая.

Подавляя волнение, Джин с обманчивым самообладанием согласилась:

— Да, не вижу причин для тревоги. Мы очень внимательно наблюдаем за ним.

— Знаю. Не мог бы пожелать лучшей команды. — Он улыбнулся. — Только пусть это будет между нами. Чтоб не зазнавались. А этот малыш — еще одно перо в головном уборе «Золушки». Интересно, ведете ли вы счет нашим выздоровевшим пациентам?

— Конечно. И этот счет растет благодаря вам... — Хвала небу за спокойствие в голосе: гул ее бьющегося сердца, казалось, заполнил помещение. Хорошо еще, что этот гул не слышит стоящий перед ней мужчина.

— Он прекрасно выдержал операцию, — сказал Марстон. — Завтра утром прежде всего загляну к нему. Нет надобности напоминать вам, что следующие несколько дней его нужно держать в постели, чтобы он был как можно спокойней. Пусть подольше спит. Остальное — дело сиделок.