Не оглядывайся, старик (Сказания старого Мохнета)

Жить нам было не на что, да и продуктов в городе становилось все меньше. Мама готовила только раз в день, стараясь сделать что-нибудь подешевле. Когда она болела, стряпать обед приходила ее дальняя родственница тетя Набат, горбатая женщина лет пятидесяти.

Готовила она необыкновенно вкусно (а может, любая еда в то время казалась нам вкусной?), а главное, она была на редкость веселая и приветливая. Глядя на веселую, ловкую горбунью, никогда ни на что не жаловавшуюся, я подумывал иногда - пусть мама была бы горбунья, только бы никогда не болело и была бы веселая, как тетя Набат. Такая хорошая женщина! Ну вот за что, за какие такие грехи, аллах сделал ее горбатой?

... Прошло несколько недель, и папа, продав кое-что из маминых золотых украшений, купил себе скакуна и английское седло. А потом как-то вечером я увидел, как он тайком принес в дом пятизарядку и два патронташа с патронами.

Через несколько дней после этого ночью папа натянул сапоги, пристегнул патронташи и оседлал скакуна. "Оставляю вас на милость всевышнего!" сказал он и уехал.

Я стал спрашивать у мамы, куда это он. Мама коротко ответила: у отца дела в другом городе. Но утром я, притворившись спящим, подслушал ее разговор с бабушкой. Оказывается, отец с четырьмя сообщниками отправился в Тебриз покупать краденый товар.

- Может, Байрама встретит... - сказала бабушка Фатьма и вздохнула.

- Не думаю... - ответила мама. - Они поедут, где людей поменьше.

Папа вернулся через несколько дней, опять же ночью. Снял с коня войлочный хурджин, принес на веранду.

- Вот, - сказал он, - детишкам...

- А как с товаром? - обеспокоенно спросила мама.

- Привезли кое-что. У Адиль-бека сложили.

Адиль-бек был папин приятель, низенький, очень толстый мужчина. Когда, приходя к нам, он усаживался на диване, скрестив под собой ноги, я каждый раз дивился, как это они у него складываются, такие короткие и толстые?...

Отец с компаньоном привез из Тебриза ткани и еще кой-какие товары. Все это они продали и снова отправились в Тебриз.

Стояла весна. Аракс широко разлился, и переплывали его на плотах. Скрепив десяток бревен, к ним привязывали несколько надутых воздухом бурдюков и садились на плот. Лошади переправлялись вплавь. Это была опасная переправа. К тому же в любой момент могли появиться бандиты, бродившие в округе большими отрядами. Но отцовские начинания завершились благополучно, и наши дела несколько, поправились. Меня это радовало, я успел уже ощутить, что такое бедность, и она мне была не очень-то по вкусу.

... В город приехал председатель уездного исполкома. Говорили, что он старый революционер, что с ним считаются в Баку. И еще говорили, что он хороший человек - за несколько дней успел завоевать доверие и уважение горожан.

Отец пришел с базара взволнованный, с сияющими глазами...

- Меня вызывали. Председатель уездного исполкома.

- Зачем? - обеспокоенно спросила мама.

- Спрашивали про Байрам-бека. Почему, говорят, твой тесть сбежал в Иран? Я ответил - боялся, что схватят, вот и ушел. А он мне... Ты, говорит, передай ему от моего имени, чтоб не боялся. Пусть возвратится.

- А ты что?

- Сказал, у меня нет возможности передать.

Мама достала папиросу.

- Мы отцу скажем, приезжай, а он возьмет да и расстреляет старика! Как бы не так!

- Знаешь... - задумчиво произнес папа, - он сказал еще одну странную вещь... Сказал, передай Байрам-беку, что мы с ним знакомы. Пусть ничего не боится.

- А ты и поверил! - Мама горько усмехнулась. - Он же из Гянджи, откуда ему знать отца? Обманывает, заманить хочет!

- Да как-то не похож он на обманщика... Хорошее впечатление производит.

- Впечатление! - мама сердито фыркнула. - Поставит твоего тестя к стенке - будет впечатление!...

Отец не ответил. Я видел, что он молчит лишь потому, что не хочет вступать с мамой в спор, что он поверил этому человеку.

... Мама что-то шила на машинке. Мы с сестренкой играли на веранде. Вдруг во двор въезжает человек в бурке, в серебристой папахе, на высоком коне.

- Дедушка приехал! Дедушка Байрам приехал!... - завопил я, бросаясь во двор.

На мои вопли выбежала из комнаты мама. Дедушка Байрам спешился, привязал коня к дереву и поднялся на веранду. Скинул бурку на табурет и сел на подставленный мамой стул.

- Что, решил объявиться? - встревоженно и как-то смущенно спросила мама. Маме были свойственны властные интонации, в голосе ее чувствовалась уверенность, и меня всегда удивляло, что с дедушкой она говорила совсем иначе.

- Председатель специально человека прислал... Обещает неприкосновенность...

- И ты поверил ему? - возмутилась мама.

- Как тебе сказать... - Дедушка достал серебряную табакерку и стал свертывать цигарку. - Там ведь тоже не сладко. Гачаком живешь. От шахских сатрапов спасаться надо. До чего ж подлы!...

- Ну и на этих нельзя надеяться! - мамин голос прозвучал твердо.

- Ну, обратно уйду... Так просто в руки не дамся.

Мама накормила дедушку. Он встал, накинул бурку и, уже уходя, сказал:

- Ты обо мне не беспокойся. У меня руки чистые. Ни одному честному человеку я зла не причинил. Увижу, что заманили в ловушку, не поздоровится председателю!