Не Он

— Послушай, нам непросто придумывать, как вытащить тебя отсюда без твоего участия, — упрекает Даф. Под «нам» она имеет в виду весь сохранившийся состав «Розариума». Их осталось всего пятеро, но и в этом поредевшем количестве они способны сжечь дотла этот гребаный город. Два года назад, прежде чем «исчезнуть», я подарил им всем свободу, подкрепленную чеком на миллион долларов каждому, но они какого-то черта остались, потратив все свои ресурсы на то, чтобы вытащить меня.

Я бы очень хотел сказать, что меня тронула преданность моей команды, но это не так. Потому что это не преданность, а нечто совсем иное. Им нужен вожак, предводитель, указывающий объект и назначающий цель. Без меня они как беспомощные брошенные дети, не видящие никакого другого смысла в своем существовании, кроме того, что когда-то показал им я.

— Это место — единственное, где я в сравнительной безопасности, — сухо напоминаю на случай, если Дафни забыла, что за пределами клиники меня с нетерпением ждут десятки моих бывших бизнес-партнёров и сотни других разорившихся ублюдков, мечтающих помочиться на мою могилу где-нибудь в глухом лесу, куда они предварительно закопают мой изувеченный труп.

— Ты в безопасности благодаря мэру, оплачивающему охрану этой богадельни, –уточняет Даф.

— Брось, детка, Мартин Роббинс, как и другие, мечтает, чтобы я нечаянно умер от передозировки какой-нибудь психотропной херней, — констатирую я печальный факт.

Слишком многие некогда успешные и влиятельные люди этого города пострадали от массовой череды разоблачений, взорвавших таблоиды два года назад. Каждый из них знал или хотя бы подозревал, кто запустил в сети информационную бомбу, уничтожившую их богатые и сытые жизни. Роббинсу удалось уцелеть и даже извлечь выгоду из тех потрясших город событий, но он никогда не был членом моей команды. Я долгие годы держал Мартина на скамье запасных, отлично зная, что однажды он предаст. Так и вышло, но я все-таки смог все обернуть свою пользу.

Мне удалось выжить, а ему забраться на верхушку власти. Но мы не квиты. Он все еще мне должен и помнит об этом.

— Во-первых, у него не хватит смелости навредить тебе, — озвучивает мои мысли Дафни. — Мартин знает, что будет, если ты «случайно» умрешь. Во-вторых, благодаря тебе он получил этот пост. А в-третьих, я с ним поделилась своими планами, и он готов оказать любую поддержку, которая потребуется.

— Очень радует, что своими планами ты сначала поделилась с Мартином, а не со мной, — раздражаюсь я, невольно испытывая внутреннее удовлетворение от проявления новой пробудившейся от спячки эмоции.

Первой была ярость. Я готов был крушить все вокруг, когда меня вырвали из моего виртуального мира, где каждый день светило солнце, соленые волны накатывали на берег, ветер дул в лицо, а маленькая девочка и ее мать в голубом сарафане раскрашивали мои радужные иллюзии своими улыбками.

Я искренне не понимаю, почему люди так боятся безумия, ведь иногда оно является единственным спасением, когда твой настоящий мир трещит по швам и разлетается на миллиарды осколков. И не потому что жизнь сложна и несправедлива, а потому что именно ты сотворил ураган, уничтоживший все, что имело для тебя значение.

— Я должна была прощупать почву и иметь хотя бы минимальный план, прежде чем идти к тебе, — оправдывается Даф, но я ее и не обвиняю. Она все сделала так, как я ее когда-то научил.

Информация. Секрет. Власть.

Сейчас она на первом уровне выполнения задания.

Черт, все-таки она дьявольски способная ученица.

— Говори, — покровительственно разрешаю я.

Даф расплывается в лучезарной улыбке и, вскочив с кресла, достает из сумки конверт и вручает мне. Я невольно перемещаюсь на несколько лет назад, в дом со стеклянными стенами, оказываюсь в гостиной с мраморными полами с черно-белым орнаментом. Моя последняя шахматная партия, и мои идеальные «розы», одетые в один цвет. Они рассажены вокруг стола и ждут моих распоряжений, неотрывно глядя на разложенные перед ними запечатанные конверты. Никто не заглянет внутрь, пока я не позволю, но мне некуда спешить, я жду... и смотрю через панорамное окно, как внизу воды озера Эри бьются о берег, но чаще я наблюдаю за собравшимися за столом, терпеливо ожидающими свое индивидуальное задание, за каждым из них. Я собираю Розариум в особенное время суток, когда свет падает так, что в отражении окна мне видна каждая эмоция, появляющаяся на лицах присутствующих. Это был мой маленький секрет, разгаданный только одной «розой», но она больше никогда не войдет в шахматную гостиную.

— Как ощущения, босс? — подтрунивает Дафни, возвращая меня в больничную палату. — Не думал, что тебе придется побывать на нашем месте?

— Немного непривычно, но забавно, — скупо отвечаю я.

Блондинка нетерпеливо кусает губы, ожидая, пока я вскрою конверт, и когда это происходит, перемещается в кресло.

Вытащив сложенный пополам лист, я пробегаю по расплывающимся перед глазами строчкам.

— Очки? — проницательно спрашивает Дафни, протягивая мне озвученный аксессуар, а я снова непроизвольно раздражаюсь.