Не Он

— Эль, — пальцы Кристофера требовательно поддевают ее подбородок, вынуждая смотреть в серебристые глаза, похожие на зеркало, отражающее все что угодно, но только не мысли и эмоции владельца. — Мне жаль, что тебе снова приходится переживать эту боль, — искренне проговаривает Крис.

— Почему именно сейчас? — задается она вопросом, неустанно крутящимся в ее голове. — Разве три года — недостаточный срок, чтобы смириться? А дочь? Как я могла придумать Милли?

— Я не знаю, Эль, — качнув головой, говоритКрис. — Ты всегда держала все переживания в себе, и…

— Я чувствую их, понимаешь? — прижав ладонь к груди, дрогнувшим голосом признается Лин.

— Эль…, — пальцы мужа успокаивающе поглаживают скулы жены.

— Я слышу их, — со слезами на глазах говорит Элинор, и боль снова захлёстывает ее с головой. — Они в моем сердце. Никуда не делились. Три года… я их прожила. С ними.

Между супругами снова пролегает мучительная пауза. Лин было бы проще открыться, если бы он не был таким… нечитаемым.

— Меня забыть оказалось легче? — без упрека, скорее с усталостью отзывается Крис, опуская руку на свое колено. Эль облизывает пересохшие губы, в местах, где ее лица касались мужские пальцы, ощущалось легкое покалывание. Прислушавшись к себе, Элинор приходит к выводу, что больше не испытывает острого отторжения по отношению к мужу-незнакомцу. Хорошо это или плохо пока сложно понять.

— Я не забыла, это не так, — возражает она, в глубине души злясь на Криса, что он задал этот чертов вопрос.

— А как, Эль? — отвернувшись, он смотрит на пустой мольберт. — Ты стерла из памяти мое лицо, заменив его другим.

— Ты же не думаешь, что я сделала это намеренно? — восклицает Лин, с досадой глядя на четкий мужественный профиль Кристофера.

В собственных воспоминаниях его подбородок был чуть мягче, лоб немного уже, и у него не было таких выступающих скул. Ее Крис был обаятельным, улыбчивым и… простым, понятным, своим. А этот Крис — закрытая книга. И дело совсем не в другом лице. Этого мужчину она не знает, а значит, за эти три года что-то до неузнаваемости изменило его. Изнутри. Анездоровое подсознание Лин дополнило метаморфозы новой внешностью.

«Может, это я? Я сделала его таким?», — мелькает в голове Элинор нечаянная мысль. — «Что, если мое одержимое желание иметь детей сломало нас обоих, отдалив друг от друга? Как долго мужчина способен безоглядно любить женщину с психическими «особенностями»? »

— Я не могу не задать тебе вопрос, Эль, — изучающий взгляд мужа вновь останавливается на уставшем лице. И на этот раз она без пояснений догадывается, что псевдомуж имеет в виду.

— Я никогда тебе не изменяла, — без колебаний отвечает Лин, но на Кристофера произнесенные с искренностью слова не производят должного эффекта. Наверное, она бы тоже сомневалась на его месте. Черт, да она бы с ума сошла, если бы Крис перестал ее узнавать.

— Как ты можешь быть уверена? — негромко спрашивает он, и Лин, откинув неловкость, порывисто накрывает его ладонь своей.

— Я знаю, что это невозможно, Крис. Я не помню, как мы прожили последние три года, но ты видел надпись на портрете. Ее сделала я. «Самому важному человеку в моей жизни».

— Ладно, Эль, — помолчав, без особого энтузиазма произносит Крис. — Тебе не нужно мне ничего доказывать, — мягко высвободив свою руку, он собирается встать.

— Ты мне веришь? — Лин удерживает мужа, взяв за запястье.

— Конечно, верю, Элинор, — отвечает он, и его прямой взгляд в глаза заставляет сердце Лин испуганно трепыхнуться. — Ты никогда не давала мне повода усомниться в тебе.

Дежурные фразы из его уст не звучат фальшиво, но и искренности в них ни на йоту.

— А ты? — вопрос слетает прежде, чем успевает сформироваться и обдуматься в голове Лин.

— Что — я? — уточняет муж.

— Ты давал мне повод усомниться?

— Ты спрашиваешь, изменяю ли я тебе? — холодно конкретизирует Крис.

— Мне, как и тебе, необходимо разобраться в том, что произошло, — отпустив мужское запястье, Лин настойчиво смотрит в светло-серые глаза. — Выяснить все причины, что могли спровоцировать кризис.

— Причины? Я могу их озвучить, Эль, — уверенно сообщает Кристофер. — Проблемы с памятью начались сразу после аварии. Травма головы, гибель близких, потеря ребенка, тыпережила сильнейший стресс, и твоя нервная система не выдержала…

— Не надо повторять то, что я и так знаю из своей карточки, — прерывает его Элинор. Ее коробит от отчужденного тона мужа, словно зачитывающего параграф из учебника.

— Я едва не потерял тебя, Эль, — заметив реакцию женщины, он выключает режим равнодушного мудака. — Мы столько пережили в те жуткие месяцы, пока ты проходила лечение в клинике. А потом все как-то стало налаживаться, ты снова ожила, начала рисовать, строить планы. После переезда сюда я решил, что все осталось позади. В этом доме ты казалась такой счастливой, и я расслабился, потерял бдительность, перестал тебя контролировать.