Не Он

— Прости, я сама не знаю, что говорю, — испуганно шепчет Элинор, прислушавшись к сработавшему хоть и с опозданием инстинкту самосохранения. Он молчит, сузив глаза, глубокими глотками поглощая ее страх и, кажется, получая от этого удовольствие. — Ты прав, мне не стоит пить. Я становлюсь сама не своя.

— Ты постоянно сама не своя, Элинор, — ледяным тоном произносит Крис. Боже, у него ноздри раздуваются, как у быка, увидевшего красную тряпку. Допрыгалась, несчастная идиотка.

— Я приготовлю ужин, — жалко бормочет Лин.

— Ты больше никогда не будешь кричать на меня.

— Не буду, — с губ срывается слабый писк.

— Хорошо.

Он медленно поднимается из кресла, грациозно и бесшумно, будто матерый хищник. Возвышается над ней, жалкой и трясущейся, подавляя своей опасной энергетикой.

— Я сварю кофе, — едва ворочая языком, говорит Лин, собираясь как можно быстрее сбежать из кабинета. Но не может двинуться с места, словно пригвождённая властным взглядом.

— Позже, — не колеблясь, он отрезает все пути к бегству и делает это мягко и вкрадчиво. — Сначала ты еще раз извинишься. — Кристофер неспешно огибает стол.

— Я прошу прощения. — прилипнув ладонями к проклятой столешнице, Элинор не моргая следит за каждым движением мужа. Едва не сворачивает шею, когда он встает за ее спиной.

— Слов недостаточно, Эль, — в звучащем голосе угадывается знакомая хрипотца. — Ты должна продемонстрировать, насколько сильно ты сожалеешь о своем поведении, — резким движением он задирает подол ее платья, обнажая ягодицы.

Опустив голову и зажмурившись, Лин ожидает болезненный шлепок или что-то еще похуже, но он всего лишь гладит. Гладит ее задницу горячими ладонями так, как если бы в его руках был долбаный бриллиант. От неожиданности она даже издает нервный смешок.

— Находишь это смешным? — обволакивающим мягким голосом спрашивает Крис, спуская ее трусики с бедер.

Лин кусает губы, ощущая, как низ живота наполняет томительное напряжение. Его руки внезапно исчезают, и она слышит позвякивание пряжки ремня. Он со свистом вытаскивает его из брюк и, наклонившись над ней, одним быстрым движением закидывает кожаную петлю на ее шею.

— Мне не смешно, Крис. Клянусь, что я не смеюсь, — испуганно кричит Эль. Извиваясь всем телом, она пытается содрать удавку, но только туже затягивает ее.

— Ладони на стол, Эль, — приказывает мучитель все тем же ласковым тоном. Из глаз Элинор брызжут слезы, в ушах стоит звон. — Это всего лишь реквизит. Ошейник для непослушной суки.

— Не надо, пожалуйста, — задыхаясь от ужаса, всхлипывает Лин. — Мне страшно, Крис. Я не хочу, — умоляет она, пытаясь обернуться, поймать его взгляд, убедиться, что это всего лишь игра, глупое наказание.

— Не шевелись, — непреклонно предупреждает он.

— Не делай этого… Я больше не буду тебя расстраивать. Я все сделаю. Все, что ты хочешь.

— Тихо, — шепчет он, наклоняясь, к ее уху. — Конечно ты сделаешь. Все, что я хочу, Эль. — мужские ладони нежно поглаживают хрупкие трясущиеся плечи. — И мне не нужен для этого ремень. Видишь, я даже не держу его, — он выпрямляется, увлекая Элинор за собой, обхватывая обеими руками. Прижавшись щекой к щеке, Кристофер успокаивающе качает Лин в своих крепких объятиях. И она невольно расслабляется от этой неожиданной сокрушительной нежности. — Ты же меня знаешь, я не извращенец, Эль. Чего ты так испугалась, глупая?

— Я подумала, что ты решил задушить меня, — жалобно всхлипывает Элинор, а он хрипло смеется, покрывая быстрыми поцелуями тонкую шею, на которой все еще болтается его ремень. — Мне это не нравится, Крис. Убери его.

— Раньше нравилось, Эль.

— Я не помню, — она нервно мотает головой. — Не помню.

— Не помнишь, — эхом повторяет Крис, и что-то в его тоне подсказывает Лин, что муж ей не поверил. Однако он выполняет просьбу, снимает ремень, бросая его на пол. — Все, Эль. Его больше нет.

— Спасибо. Спасибо, Крис, — горячечно шепчет Лин, интуитивно чувствуя, что предотвратила что-то по-настоящему страшное. Развернувшись в его руках, она тянется к плотно сжатым губам. Целует сама, жарко, неистово, глядя в непроницаемые темные кратеры. На ее ресницах дрожат слезы, а она целует его, как безумная, пьянея, вспыхивая, как зажжённая спичка. Не думая, не анализируя, не ища причин и оправданий, но точно зная, что именно это она должна сейчас сделать. Растопить лед, задобрить свое красивое чудовище, соблазнить мужчину.

— Закрой глаза, Эль, — шепчет он. Просит, а не приказывает.

— Все, что хочешь, Крис, — опуская ресницы, отвечает Элинор. Подхватив жену за бёдра, он поднимает ее над полом и несет в неизвестность. Она считает шаги, обхватив мужа ногами и плотно сомкнув веки. Раз, два три… Лопатки Элинор упираются в стену. Она распахивает ресницы, наталкиваясь на черный пугающий взгляд.

— Ты снова не слушаешься, — стиснув челюсть, констатирует Кристофер, резко спуская ее на ноги и разворачивая к себе спиной.