Не оставляй меня одного

ВЕРА. Раньше в Хабаровск ездила. Теперь в Иркутск… Ничего заработки хорошие… Только все равно — проклятая наша профессия. Из-за чего, спросишь? Из-за кобелей. Ох, кобелиная эта порода мужики. Вот он перед третьим звонком жену на перроне вылизывает, а вот зашел в вагон, и он уже как огурчик — лезет в служебное купе «за добавочкой чаечка»! Да еще дверь изнутри закроет, чтоб никто не мешал, а там у нас и так развернуться негде, так что пока ему замком по морде не врежешь, он не отстанет… Да… А у них, у кобелей этих командированных, особой популярностью пользуются проводницы, да еще официантки, а знаешь почему? Так нас же раз в три месяца проверяют. Ага… Так что вероятность заразиться меньше раза в два… Ух, как я их ненавижу! У них ведь какая психология — раз ты проводница, так ты баба общественного пользования.

ЛЮБА. Все равно… Поездить, страну повидать… Я бы поездила.

ВЕРА (загораясь). А что? Хочешь, устрою? Серьезно! Я тебе серьезно говорю!

ЛЮБА. Нет, что вы, у меня Санька… Я его на соседку сейчас оставила… Душа не на месте…

ВЕРА. Да… Как он учится?

ЛЮБА. По-всякому. К математике способности…

ВЕРА. Математика — это главное…

Молчат. Каждая думает о своем…

Наконец, Вера встает и начинает убирать со стола.

Я тебе на тахте постелю, а сама на раскладухе.

ЛЮБА. Что вы, я привыкла на раскладушке. Я и дома на раскладушке сплю.

ВЕРА. Вот дома и спи. А здесь я хозяйка. Тебе выспаться надо. (Стелет Любе на тахте, ставит раскладушку.) Ложись и спи. Будильник я накручу…

Смотрит на Любу, которая долгим, странным взглядом глядит в темное окно.

Тебе снотворное дать?.. Люба!

ЛЮБА (очнувшись). А? Нет, не надо… Я не усну все равно, только голова будет тяжелая… Вера, а у вас родные есть кто-нибудь?

ВЕРА. Сестра в Нижневартовске… (Уносит поднос на кухню, говорит оттуда.)

Люба раздевается, ложится.

Приезжает в командировки… Мы уж отвыкли друг от друга, очень разные… Иногда приедет, сидим-сидим, а говорить не о чем. Она там главный инженер завода, большой человек. У нее и переживания большие, государственные. Стану я ей о своих маленьких бедах плакаться!

Заходит в комнату. Люба уже лежит на тахте, заложив руки за голову. Смотрит в потолок. Вера садится к ней, на краешек тахты, и глядит все тем же долгим сострадательным взглядом…

Худо тебе? (Люба отворачивается.) Худо… Что-то мы с тобой все вокруг да около… (горячо) Ну вот скажи ты, умная, красивая баба, ты ж книг сколько начиталась — ты что ж, его сразу не разглядела, а?! Его сразу как на ладони видно! Он как начнет эту лапшу на уши вешать, эти стихи декламировать — тут все наружу и прет!

ЛЮБА. Нет. Он очень артистичный, легкий, он талантливый.

ВЕРА. Его ни на одной работе не держат — талантливый!

ЛЮБА. Это разные вещи, Вера… Просто он не реализовал свои возможности, но заложено в нем много… Он вообще не своим дело в жизни занят. Понимаете? Произошла осечка в судьбе… Поэтому неудовлетворен, мечется, нажил к тридцати пяти годам кучу комплексов…

ВЕРА. Балалайка он, Любушка, ба-ла-лайка! Натура такая, чертовая!

ЛЮБА. Вера, даже странно, что вы…

ВЕРА. Что-что странно? Странно, что именно я это говорю? О своем мужике? Эх, Любовь ты, Любовь… Да я одиночества боюсь хуже смерти! Уже и осточертеет все, уже выть от его штучек хочется, а как представлю, что всю жизнь здесь, вот, одной куковать!..

(Пауза.)

Слушай, не езжай завтра, а? Ты ж все равно хотела неделю здесь пробыть… Мы бы с тобой в Архангельское съездили, в Загорск… Давай, когда ты еще в Москву выберешься!

ЛЮБА. Нет… Поеду…

ВЕРА (горячо). В Кремль бы пошли, в Большом театре у меня кассирша знакомая. Ну, чего ты несешься в этот Краснодар, к черту на рога?

ЛЮБА. Нет… Спасибо, Вера, нет… Тяжело мне… Поеду…

ВЕРА (медленно). Ну да, там твой дом, твой сын… (Вдруг закрывает лицо ладонями, плачет.)

ЛЮБА. Вера, что вы! Не надо… Пожалуйста, не надо…

ВЕРА. Был бы у меня ребенок… Такого пинка под зад этому артисту дала! Летел бы, не оглядываясь!

Звонок в дверь.

Здрасьте! Это еще кто на ночь глядя?

Идет открывать. Прихожая видна со стороны зрительного зала. Люба же слышит только голоса. Вера открывает дверь. На пороге — Вадя, пьяненький, с цветочком.