Не оставляй меня одну

Оказывается, за этими размышлениями я уже покинула заведение и шла по улице. Шла в сторону дома Петра. Зачем я иду туда? По привычке, наверное. На душе было глухо и пусто. Я зашла, переобулась, прошла до своей комнаты, сбросила всю одежду и легла спать. Просто спать. Хотелось не просыпаться никогда, и сон сморил меня так быстро, будто я очень устала. Снились кошмары. Я спала, словно в полубреду, не имея возможности ни проснуться, ни уснуть более глубоким сном.

Отражение в зеркале. Синие глаза во тьме. Я знаю, что будет дальше, и не хочу этого. Но мою душу обвивает черное щупальце. Я кричу, сопротивляюсь. Тщетно. Тьма окутывает, не позволяя говорить. Я барахтаюсь, пытаясь выбраться. Она душит меня. Тьма вцепилась мне в горло, словно пальцы. Я не могу дышать. Страшно. Но мне почти все равно. Почти — потому что инстинкт выживания заставляет меня все еще сражаться за жизнь. Бороться с тем, чего я даже не вижу. Тьма обхватила меня поверх рук, сковывая движения, и я застонала, сопротивляясь из последних сил.

— Ника!.. Проснись! Да проснись же ты! — хлесткая пощечина привела меня в чувство.

Я вдохнула воздух так, словно только что чуть не утонула. Но не успела даже сообразить, что происходит, как меня, обнаженную, обхватили поверх рук и обняли.

— Все хорошо, солнце, — Михаил сидел на коленях на кровати передо мной и прижимал к себе, грубая ткань его одежды очень хорошо ощущалась кожей. — Не переживай, все уже хорошо. Хочешь молока с медом?

О боже, эти родные слова… Буря эмоций буквально сметала мой разум. Я молчала, пытаясь справиться с собой, потому что к горлу снова подступил комок. Я не могла даже пошевелиться. И он неверно понял меня, прижал к себе крепче, стал говорить тише:

— Не прогоняй меня, Ника. Не можешь видеть меня таким — убей, и я останусь с тобой как призрак. Только не прогоняй. Я не могу без тебя. Думал, что смогу, но ошибался.

Его подбородок лежал у меня на плече у основания шеи. Я не видела его лица, лишь слышала слова, отзывающиеся его дыханием около уха, но мне было и не надо. Это был он, Михаил. Не знаю, что нашло на меня, когда я поднимала на него нож. Хотя почему же, если подумать, то знаю. Тьма безумия. Я глубоко вдохнула, чтобы не разреветься, хватит уже слез за эти дни. Он все еще сидел, крепко сжимая меня. Молчал. А я через его плечо смотрела на окно. Оттуда выглядывали первые лучи восходящего солнца, как будто это он, Михаил, принес с собой свет дня. В их свете колебались пылинки. Стояла тишина, и лишь синхронное частое дыхание двух людей в одной комнате нарушало ее.

— Ника… — тихо произнес он. — Сделай хоть что-нибудь. Либо убей, либо обними.

А ведь и правда, он буквально излучал напряжение в ожидании моего ответа, и я ощущала это, несмотря на то, что он агент первой волны. А это значит, что эмоция очень сильна. Мелькнула мысль, что прежний он не стал бы выражать свои мысли в такой ультимативной форме, а просто ждал бы, но… все мы стали другими. И нам не дано вернуться.

— Я люблю тебя, Михаил, — мои ладони легли ему на спину поверх жилетки.

Он глубоко и немного судорожно вздохнул, напряжение отпускало его. Его щетина проехалась мне по нежной коже у основания шеи, а затем там оказались его губы.

— Ника… — его горячее дыхание и эти знакомые интонации нарастающего возбуждения обожгли мне шею.

Так знакомо. Так привычно. Приятно и тепло. Он всегда заботился обо мне по-своему. Не так, как Влад, совсем иначе. И я люблю его. Кем бы он ни был. Он — мой Михаил. Я прикрыла глаза и улыбка тронула мои губы.

Его поцелуи поднялись вверх по шее, а зубы прикусили ухо. Я плавно повернула голову, открывая больший доступ к шее. Его пальцы проскользили по моей прямой спине, словно он пытался прижать меня к себе еще ближе, затем соскользнули вниз к бедрам. Ласковые прикосновения к коже… как же давно я ощущала это последний раз. Влад обычно бывал груб и резок, и я отвыкла от таких нежных касаний. Я буквально таяла под его ладонями. Из моей груди сам собой вырвался тихий стон удовольствия.

— Я почти забыла твои прикосновения… — прошептала я. — Пожалуйста, напомни мне. Я сделаю ради этого все, только скажи.

Он вздохнул, и его губы теплым дыханием скользнули к моему уху:

— Ника, солнце, не надо. Я не он и совершил ошибку, пытаясь им стать. Я просто подарю тебе все, что захочешь. Мы так давно не были вместе, что ты забыла, как это бывает не с ним, я напомню.

Его губы ласковыми касаниями процеловали линию от подбородка до моих губ, а я не смела открыть глаза, словно сказка кончится, если я это сделаю.

— Я не требую от тебя подчиняться, — продолжал он между поцелуями. — Не требую ничего. Просто хочу видеть тебя счастливой, это принесет удовольствие и мне.

Его поцелуи сместились от подбородка ниже по шее, а пальцы легли мне под затылок, подушечками закопавшись в волосы, и я с удовольствием последовала предложению и откинула голову назад в его ладонь.

— Я хочу снова слышать твой смех. Видеть, как пляшет счастье и озорство в твоих глазах. Хочу возродить те искры света, которые почти угасли.