Не оставляющий следов: Обретение

Я подобрал свой любимый карандашик и снова вложил его в специальный карман рукава – традиция, демоны ее забери. Странно, сгорело все, кроме деревянного карандаша.

Вновь присели к костру. Сна не было ни в одном глазу. Вновь заварили чай. Нотка аромата трав с горных перевалов смешалась со свежестью снега. Трещали последние ветки, хотя пламя подкармливали малыми порциями. В моей голове вертелся дурацкий вопрос о языческом ритуале, свидетелем которого стали.

– Учитель, а почему эта женщина постоянно рассказывала, куда какое приношение для Бабы она положила? У нас обычно молятся тихо, просят Судьбу беззвучно. Она сама читает в наших сердцах.

– Дело в том, Аль-Тарук, – наставник протирал кружку снегом, – что духи даров не видят. Между духами и людьми пролегает барьер «взаимной слепоты»: человек не ощущает их присутствия, и это нормально, но и духи тоже не замечают приносимых жертв и самих жертвователей. Только колдуны служат посредниками между нашим миром и миром изнанки. Духи нас не видят, но они нас слышат. Поэтому женщина, пришедшая сюда без колдуна, сама рассказывала духам, что куда она кладет и что хочет получить взамен.

– А почему ты назвал себя местным именем? Думаешь, оно прибавит весу твоим словам? Тал Хэ-э..

– «Тал Хээрин Арслан» переводится как «Степной лев», – Учитель Доо усмехнулся. – Так нарекли варвары в те далекие времена, когда мои отряды гоняли их по всей степи, оттесняя от границ империи. Не думаю, что это имя забылось в юртах десяти племен: когда-то им пугали детей.

Кто же ты такой, мой наставник? Предводитель отрядов, завсегдатай дворцов, обитатель дна… кто ты настоящий?

– Странник Судьбы и Учитель. И нет, я не читаю мысли, просто вопросы написаны крупными буквами на твоем лице.

– Холодно, – я поежился, сменив тему. – Куда двинемся дальше?

– Да куда угодно. Все, что было необходимо, ты здесь уже исполнил, друг мой, – костер выстрелил искрой. – И исполнил весьма неплохо. Как, кстати, твоя рука?

– Ничего, уже не болит, – я кинул взгляд на запекшуюся ранку. – Но крови вытекло…

– Перед сном воспользуйся нашей универсальной мазью… Давай-ка уже готовиться к ночевке.

Мы расстелили на прогретой костром земле кусок толстого войлока, уложили рядом подстилки и, подкатившись с двух сторон к теплым бокам Хранителя Сию, уснули с чувством выполненного долга.

Утро встретило хрустким прозрачным воздухом и легким морозцем. Небо сияло, точно ограненный кристалл. Из-под копыт лошадей убегала земля, ни на пядь не приближая линию горизонта. Новый, незнакомый мир с осторожностью открывался нам навстречу. Однообразие равнины лишь иногда нарушали укрытые снегом камни и сухие ветки редких кустарников. Нечастые красоты пейзажа воспринимались истинной драгоценностью. Я вспомнил рисунки в кабинете отца, выполненные в лаконичной манере и черно-белых тонах: юркая птица, запутавшаяся в ломком сухом ковыле, тщательно, с любовью, выписанный скромный дикий цветок… Моя прапрабабка родилась в этих суровых местах и всю свою жизнь тосковала по степи – я вычитал это в ее дневниках. Чем же пленила ее сердце скудная скупая земля? Воздух мерцал необычным сияньем, стиснутый заснеженной твердью и плоской крышей неба… Верх не отличался от низа и был таким же льдисто-голубым. Скелетики караганы и прошлогодней полыни сплетали причудливое кружево вокруг темнеющих валунов. Да, теперь ощущаю, что эти места способны покорить и меня: оставленный позади черный силуэт каменного багатура, готового сразиться с самим небом, так и просился на полотно.

Долг, который вел сюда, был исполнен. Почему бы теперь просто не поглазеть на незнакомый край? Хотелось бы увидеть здешнюю весну, бабка с особенной нежностью вспоминала ее. Учитель Доо тоже наслаждался степным ветром – его ноздри трепетали, жадно вдыхая снежную свежесть, а глаза довольно щурились, словно их не беспокоили розоватые рассветные лучи. Неторопливо направляя мухортую навстречу солнцу, он словно сбросил весь груз забот, отягчавший плечи. Не думаю, что станет возражать против того, чтобы побродить здесь подольше.

Наставник и не возражал. Только предложил добраться до ближайшего приграничного городка – согреться, отъесться и нанять проводника, чтобы не вторгнуться ненароком на территорию зимних стойбищ кочевников. Они такого не любят.

***

Весна началась внезапно, и как-то вдруг разом снег ушел. Насовсем. Солнце целый день жарило с небосвода, потрескивая обломками скалящихся с холмов разрушенных временем камней, немедленно поросших молодой травой. Кое-где холмы осыпались щебнем, но осыпь тут же атаковала юная полынь. Откуда-то взялась тьма ручьев и речушек, деловито перетаскивающих в облаке мути булыжники и валуны. В низинах раскинулись пестрым дастарханом дикие тюльпаны и маки, а в тесные голенища сапог каким-то чудом набивались причудливые бутоны сараны.