Не оставляющий следов: Обретение

Распяленного на рогатках серого кота похитители небрежно приткнули недалеко от чана. На полу темнела лужа свернувшейся крови, истерзанное тельце с изрезанной лохмотьями шкуркой тяжело обвисло, единственный сохранившийся глаз на оскаленной мордочке поблескивал тусклой пуговицей. Его травили собаками? Раны рваные, не похожи на те, что оставляет оружие людей. Кто-то драл когтями материальную оболочку хранителя, а тот не перешел в энергетическую форму, что позволило бы спастись, удрав в Запределье, или сотворить иллюзию, нагнать страх. Тоже воздействие хитрой травы, запершей дитя двух миров здесь, один на один с теми, кто так жесток к маленьким и слабым? Я стянул шарф, расстелил его под рогатками и, не боясь измазаться в крови, осторожно перерезал веревки, державшие тело. Тщательно завернул Сию в полотно, встал, прижав сверток к груди: не до приличий сейчас, готов выйти на улицу с непокрытой головой. Дышу размеренно и ровно, сдерживаю боль сердца, разрывающегося от жалости и горя. Сквозь ткань пальцы кольнуло энергией. Что? Кольнуло еще раз, настойчиво и сердито, я чуть не выронил сверток из рук. Легкая струйка синего дыма робко ткнулась в ладонь. Шрам от старого укуса зудел и чесался. Хранитель жив? Он ищет путь в привычное с детства укрытие! Я остервенело рванул ногтями давно зарубцевавшийся след, оставленный зубами мальчишки-бродяжки, открывая ему путь. Брызнула кровь, смешивая алое с синим потоком, все увереннее текущем из свертка и уходящим внутрь ладони, под кожу, под кости, собираясь где-то в районе солнечного сплетения и заполняя меня всего. Я с трудом вмещал в себя хранителя в Канамарке, а за последующий год он еще больше вырос в объеме. Влезет ли сейчас вся его энергетическая оболочка в мое тело?.. Не вопрос, утопчем!

– Сию жив, Сию со мной, – горло свело спазмом не пролившихся слез, но это были уже слезы радости.

Наставник посветлел лицом и ободряюще сжал мое плечо, но тут же прижал палец к губам. Мы, повинуясь сигналу, затихли и прислушались, а потом сместились ближе к лестнице, ведущей в подвал. Аянга погасила молнии. На крыльце у дверей послышалась какая-то возня, лязгнул металл замка. Дверь глухо грохнула. Упала.

– Тупица! Сила есть – ума не надо! – возмущенно дребезжал знакомый голос. – Воистину проклят тот день, когда я связался с таким идиотом.

– Заткнись, старый пердун, – баритон собеседника тоже вызвал не самые приятные ассоциации. – Здесь явно кто-то был.

– Ну и разберись с теми, кто тут был, а мне еще кота потрошить. Для чего я тебя вообще сюда вожу, недоумок…

Голоса приближались. Вспыхнули алхимическим огнем факела, и перед нами предстали во всей красе Энохорт Мунх и знаменитый духоборец Мельхиор Железный.

Я прижал уши и вздыбил шерсть на холке… Какую, к демонам, шерсть?

– Воу-у… – Что за странные звуки вырываются изо рта? – Ноу здряусссти, ш-ш-шволочи! Поговорим?

С волос посыпались алые искры, а внезапно удлинившаяся рука полоснула выпущенными когтями ближайшую цель, с воплем вспрыгнувшую на ступеньку. Не достал! Глаза заволокло кровавым туманом: берегись, живодеры.

Аянга, что не удивительно, ловко владела арканом. Она смогла быстро спеленать алхимика, не дав ему раскидать дымные бомбочки, от едкой вони которых слезились глаза. Да, парочка взорваться успела. Я сбил с ног Мельхиора, с особым удовольствием располосовав его щегольскую куртку, отбросил тело к стене как тряпку. Учитель Доо кинулся вязать Железному руки, но немного опоздал: духоборец проорал нечто невнятное и непечатное и начертал в воздухе какой-то знак, отчего запоры висящих кувшинов вскрылись, стекая воском по керамике. Емкости начали раскачиваться, сначала чуть-чуть, затем все сильнее и сильнее, стуча боками друг о друга и по камням. Вот лопнула одна. Из нее вывалился демоненок в энергетической форме – мятый и пожульканный, не понимающий, что происходит. Лопнула вторая… третья… Из кувшинов сыпались птицедухи с длинными ногами, круглые панцирные «черепахи», какие-то еще невиданные мною зубатки с ошипованными хвостами – эти казались самыми опасными, потому что сориентировались быстрее всех и уже начали перетекать в материальную форму.

– Таке! Омнис оккидис! Оккидис!

Я с трудом узнал исковерканный демонский язык. Он явно натравливает на нас разношерстную орду, пока еще бестолково копошащуюся среди черепков, и глупые детишки подчиняются.

– Ох, ничего ж себе! – выругался наставник. – Об этих пропажах говорил тебе два года назад Иниго? Оставайтесь здесь. Береги Аянгу, контролируй духоборца. Никого не убивать! Держитесь, я мигом! – отдал распоряжения и исчез в туманной дымке, мгновенно сотворив облако.

Аянга пятилась к центру подвала, с ужасом таращась на кишащих вдоль стен обретающих плоть чудовищ.