Не от мира сего

Я потянула ручку на себя. Закрыто. А чего я ожидала? Определенно, сегодня был не мой день. Самое смешное, я решила ещё раз попытаться, ну а вдруг и дверь откроется. И она открылась. Начальник охраны смотрел на меня сверху вниз, недовольно качая головой.

— Далия?

— Хреново, Сергей Васильевич, парни охраняют дом, ой как хреново! — я беспардонно вошла в дом, как ни в чем не бывало.

— А где госпожа? Она разве не с вами?

— С чего нам быть вместе? — я изображала удивление.

— Вы обе пропали. Считаешь это совпадением?

— Не знаю, о чем ты говоришь, я очень устала и хочу подняться к себе.

— Ты меня то за дурака не держи. Ты — абсолютно бесстрашная или думаешь, что тебе ничего за это не будет?

Я понимала к чему он клонит.

— Сергей Васильевич, ты всегда можешь закрыть глаза и сделать вид, что меня здесь не было, — я до последнего надеялась, что он так и сделает, потому что видела, как он ко мне относился, не так как остальные — с большей симпатией и сочувствием, что ли.

— Ты засветилась на всех камерах. Либо тебе нужно дать мне хорошенько по лицу и сбежать, либо ничего не делать и склонится перед своим дядей.

Я уже приготовила кулак и замахнулась, когда Сергей Васильевич перехватил удар и заломил мою руку, пригвоздив меня к стенке. Мы были уже не одни.

— Надо было действовать решительней, а не ждать… — он сказал это мне тихо на ухо, доставая из моих карманов всё содержимое: остатки мелочи и телефон Венеры.

— Проводите нашу ночную гостью, и доложите Владимиру Аристарховичу.

Сопротивляться было бесполезно. Для профилактики меня один раз ударили в живот, и я перестала дергаться и строить из себя героиню боевиков.

Проснулся весь дом, а может быть он и вовсе не спал. Меня усадили в кресло, удерживая на месте. Не стоило ожидать, что меня встретят с распростертыми объятиями. Дядюшка в гневе одарил меня пощечиной: первая — за мой побег, а вторая — за неповиновение.

Он орал, что я спланировала побег своей сестры, чтобы растоптать честь и достоинство нашей семьи. Кто бы говорил о чести?

— Где твоя сестра? — он возвышался надо мной с грозным лицом, играя желваками на лице.

В комнату, куда меня притащили, хотела войти и моя тётка Клавдия, но ей не позволила охрана. Дядюшка посчитал, что она будет только мешать и провоцировать меня на молчание. И к тому же, своим писклявым голосом, она всех сводила с ума.

— Я не знаю, — в попытках вырваться, я вскакивала с места, и меня снова осаживали на стул. Ножки так и скрипели по полу, что нервно отдавалось по зубам.

Снова пощечина.

— Неблагодарная тварь. Я приютил тебя после смерти твоего отца, а ты так платишь за мою помощь? Следовало избавиться от тебя ещё тогда. Это твоя шлюха-мать виновата!

Мне не послышалось? Он оскорбил мою мать? Я всё могу стерпеть: унижения, побои, оскорбления в свой адрес, но говорить плохо о моей матери — не позволю никогда и никому. Внутри от злости всё клокотало.

— Не смей так о ней говорить, ты — бездушный торговец детьми!

— Как ты меня назвала?

— Глухой маразматик. Ты — жадная сволочь! Ты готов продать свою дочь, лишь бы набить деньгами свои карманы. Да пусть лучше она будет женой Северена, чем… — я осеклась. В гневе мой язык предал меня, и я выдала чужую тайну.

— А говоришь, ничего не знаешь. Где? Адрес… или можешь считать этот день последним…

Прозвучало как угроза. Сестре не меня нужно считать виноватой во всём, а собственного отца, который во всей этой истории является серым кардиналом и исчадием зла.

— Я никогда тебе не скажу, где она. Хватит того, что ты сделал со мной. Не хочу для моей сестры такой же участи.

— Если бы не твоя мать, ты бы уже давно лежала мертвой в канаве.

— Как это понимать?

— Прекрати этот фарс! Не делай вид, что реально ничего не помнишь.

Единственным способом выведать информацию — это открыть правду на моё притворство, что, впрочем, было бы верно в этой ситуации.

— Ты меня раскусил, дядя. Браво. — Я наигранно похлопала в ладоши. — Как же утомительно притворяться. Но знаешь что? Мне без труда удалось узнать, что ты сделал, — на этой фразе я приняла лукавый вид, будто мне многое известно.

— Тогда ты помнишь, что сделала твоя мать. Леонора обесценила твоё существование. Ты всё сделала ради неё, и что получила взамен? Тебя бросили!

— Никто меня не бросал… — после того, что говорил дядя, я глубоко в этом засомневалась, но старалась не показывать вида.

— Наивная девочка!

— Жадный старик… — цедила сквозь зубы.

Дядя играл желваками. — Только из-за памяти к твоей матери, я закрою глаза на то, что ты сказала. Но если впредь ты ещё позволишь себе такое высказывание, я отрежу тебе твой поганый язык. — Он хмыкнул. — Черт подери, кто бы мог ожидать, что у этой женщины столько сил! — он говорил сам с собой, продолжая ругаться на покойницу: — Не смог устоять перед женщиной… Я дал обещание сохранить тебе жизнь… И ты хочешь, чтобы я его нарушил?

— Обещание? Ты не способен на такие поступки…

— Да? Так может мне стоит прикончить вас обеих?

«Что он этим хочет сказать? Она — жива?» Мне стоило больших усилий не завалить его вопросами и не выдать себя.