Не от мира сего

— У тебя кишка тонка… Если бы ты хотел это сделать, не стал бы сейчас размусоливать передо мной свою речь.

— А ты не так глупа!

«Ещё бы! Зря что ли я вместе с мужем раскрывала преступления! Он всегда говорил: — Даша, с твоей интуицией и мозгами, ты не там работаешь». Если предположить, что мать Далии жива, то тогда, как получилось, что я осталась без наследства? Меня заставили подписать документ. Значит, что-то этому поспособствовало? А если… — я задумалась, — если на кону была чья-то жизнь?».

Меня осенило.

— Это всё твоих рук дела! Сукин ты сын. Моя мать ни за чтобы не бросила меня, если бы ты не угрожал нам. — Я специально сказала «нам», так как до конца не была уверенна в своих догадках.

Лицо господина Рапиры расплылось в жестокой улыбке. Он стал мрачнее тучи. Значит, попала в яблочко!

— Держи свой язык за зубами, иначе…

— Иначе, что? — предлагать идею меня убить не стала, вдруг ещё подхватит её.

Дядюшка скрежетнул зубами, щелкнул пальцами и отдал охране приказ — меня проучить и выудить информацию о местонахождении его дочери, а мам вышел из комнаты, чертыхаясь и извергая проклятия в адрес меня и моей матери.

Когда Рапира ушел, наши парни переглянулись между собой, обращаясь к начальнику.

— Василич, мы реально будем её пытать? Она же, как никак, своя!

— Тут нет своих. Это приказ, а приказы должны исполняться, — он подошёл ко мне, склонился надо мной, и осмотрел покрасневшее лицо. — Не будь дурой…расскажи всё или… — он покачал головой.

— Может, просто отпустишь?

Он выругнулся.

— Скажи, где госпожа, и я обещаю, тебя никто, даже пальцем, не тронет.

— Кроме него… — поправила его.

— Ты же меня поняла… Так что выбираешь?

Я сделала вид, что обдумываю варианты, и ответила: — Вариант «или» меня вполне устраивает.

Парни переглянулись между собой, а я добавила: — Пока вы не начали. Может устроим спарринг? — неожиданно предложила я. — Всегда мечтала надрать вам задницу.

Сергей Васильевич закатил глаза, нервно постукивая пальцем по телефону: — Долгая будет ночь.

Глава 11

Я помню свет и помню тьму. Удары и падения. Меня ломали. Заставляли признаться. В глазах дяди было столько злобы и ненависти, что хватило бы одной искры и он спалил бы весь этот дом дотла. Его поведение можно было объяснить только завистью к своему брату, у которого было всё, и о чем он мог только мечтать: сила и женщина, которую он страстно желал, и которая выбрала не его. Я стала напоминанием его прошлой жизни, и за все свои неудачи он отыгрывался на мне.

Парни, как могли, щадили меня, между ударами давали перевести дыхание. В эти моменты, я нападала, делая всё возможное, чтобы вывести их из строя. Но стоило моему дяде появиться и наорать на них, они отрабатывали по мне по полной. Я падала, заставлял себя подняться, вставала, парировала удары, но бесконечный бой просто истощал мои силы. В какой-то момент, я упала и не смогла встать, закашливаясь своей кровью. Кто-то из парней склонился надо мной, убедиться — жива ли я? Я не шевелилась, лежала безмолвным бревном, я устала бороться и сдалась. Моё тело ослабло настолько, что я не могла поднять руку. За целые сутки, что только не вынесло моё тело. И за что? Я вспомнила Милену и Артура, представила, как они надевают кольца друг другу на палец и поняла, что сестру есть кому защитить, но а кто защитит меня?

— Хватит… — я с хрипом выдавливала из себя слова.

— Прекратить! — дядя остановил моё избиение. Он нехотя склонился надо мной, и повторил свой вопрос: — Где она?

Сил хватило только на то, чтобы послать его к черту, и я отключилась. Всё, что происходило дальше — не помню. Думаю, мой мозг отказывался приходить в себя из-за боязни, что телу достанется ещё больше. А так — какой прок от бездыханного тела?

Мне в горло вливали какую-то горькую жидкость, давали таблетки, прикладывали компрессы. Организм боролся, и что не принимал — отвергал. Тихий женский голос, который приходил ко мне, шептал, чтобы я не сдавалась, просил не мучать себя и поберечь силы. А когда в комнату заходили посторонние, она возмущалась и бранила кого-то за то, что они со мной сделали. Я была благодарна ей. Хоть кому-то в этом доме, я была не безразлична.

Не знаю, сколько я пролежала без сознания, но, когда пришла в себя, не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на большой удобной кровати. Шторы в комнате были зашторены, но через них всё равно просачивался свет. Я предположила, что сейчас уже день. Я продолжила разглядывать комнату. Возле кровати стоял столик, на котором лежало лекарство и стояла миска с водой. Я приподнялась на локтях, и с моего лба упало мокрое полотенце. Я решила убрать его на столик, но, когда пошевелилась, тело заныло, и я зажмурилась от боли. Вставала с постели с трудом, придерживая ребра. Сразу обратила внимание, что меня переодели. Я была в чистой футболке со смешной мордой пикачу. Она была достаточно длинной, и закрывала мой зад. Больше, пожалуй, на мне ничего не было, кроме ещё белья.