Не от мира сего

Многое прочитанное у Генона Евгений по наитию чувствовал и ранее, но не понимал толком, так как не видел конечной цели. Он всегда чувствовал, что в современном мире что‑то неладно, но поскольку ничего иного не знал и сравнить было не с чем, то выводил, будто что‑то неладно с ним самим. Генон доказывал, что «болен» не столько Евгений, сколько современный мир.

Благодаря этому мыслителю он приобщился взглядов, противных «веянию времени», несхожих со взглядами современных философских школ, которые он доселе изучал. Впервые открыв его книгу, Евгений отметил: «Всё мое 16–летнее «образование» приучило меня мыслить туманно, неконкретно. Сейчас же я, право, теряюсь, видя мысль ясную и четкую». Генон убедительно показал, как важно не забывать древние учения, сколь они ценны, как несправедливы современные философы, относящие их к пережиткам былого невежества. Современная мысль трактует всё в жизни с позиций исторического развития, а Генон — с позиций исторической разобщенности, потери преемственности. «Чем новее — тем лучше», — утверждают идущие «в ногу со временем». «Всё лучшее — в древности», — утверждает Генон.

Он указывал, что современное западное общество основано на неприятии духа древних культур. Он также заявлял, что лишь вернувшись к исконным правоверным формам религии, будь то Восток или Запад, человек сможет приобщиться Истины. Лишенная же традиционных устоев современная жизнь распадается, теряет целостность и осмысленность, ведет к неизбежной катастрофе.

В книге «Власть количественного. Знамение времени» Генон убедительно доказал: отказ от традиционных духовных принципов привел сегодня к чудовищному вырождению человечества. Современная наука, стремящаяся всё свести только к количественным критериям, извратила представление человека об истинном знании, сосредоточившись на преходящем и сугубо материальном. Помнится, на первом курсе в Помоне Евгений уповал на современную науку (за неимением лучшего, как сам тогда признавал). Теперь же, познакомившись со взглядами Генона, он в корне изменил точку зрения. Да, современная наука, конечно, остается одним из путей познания, но это познание, так сказать, «на низшей, примитивной ступени». Генон, писал, что «в попытке свести всё до мелкого масштаба человека, поставив его во главу угла, современная цивилизация мало–помалу скатывается к уровню самых низших, можно сказать, первобытных нужд человека, не помышляя ни о чём более, как лишь об однобоком удовлетворении материальных потребностей». Ни материализм, ни наука не в силах заполнить духовный вакуум современного человека. Не случайно появилось великое множество псевдорелигий. В них смешивается мистическое и духовное, а истина еще более отдаляется и затуманивается.

Генон, приметив постепенное сошествие человечества всё ниже и ниже (что согласуется с невеселыми предсказаниями традиционных религий), писал: «Современный мир по своей сути — не просто сумасброден, он чудовищен, и это подтверждает весь ход исторического развития, в цикл которого входит и наша действительность».

.«Современные радетели «прогресса», — писал Генон, — ослеплены мечтой о «золотом веке», который якобы наступил уже в наше время. Заблуждение это, коли развить его дальше, совпадает с посулами самого антихриста: он тоже обещает «золотой век» на земле, установив власть, противную старым традициям. И хотя обещания его насквозь лживы и безосновательны, неискушенный человек может увидеть в них едва ли не воплощение Царства Божия».

В отличие от Уоттса, Генон не воевал с христианством, полагая его истинным духовным учением Запада. Не принимал он лишь протестантство и прочие современные отклонения.

«Дело в том, — писал он, — что религия по сути своей традиционна. И всякое неприятие традиций есть неприятие религии. Поначалу традиции выхолащиваются, а потом, по возможности, и вовсе искореняются. Протестантство нелогично изначально: оно стремится «очеловечить» религию, но тем не менее допускает (пусть только теоретически) нечто «надчеловеческое», т. е. откровение. Протестантство боится поставить точку в своем отрицании. Но, по сути, предавая Божественное откровение человеческому толкованию, протестантство отрицает его. Далее, движимое духом отрицания, оно породило пагубное критиканство, ставшее в руках так называемых «историков религии» грозным оружием против религии вообще. Протестантство на словах отводит главную роль Священному Писанию и не признает других авторитетов. На деле же сводит на «нет» самое Писание и то учение, приверженцем которого оно тщится себя изобразить. Коль скоро протест против традиционного учения уже размахнулся, его не сдержать на полпути».

Трезвый анализ протестантства, разумеется, приблизил Евгения к Истине, в отличие от неприятия христианства в целом (с чем он столкнулся в работах Ницше и — в меньшей степени — Уоттса).

ПО ПРИЗНАНИЮ самого Евгения, Генон помог ему выбрать и направление в учебе. «Благодаря Генону я выучил древнекитайский и решил работать с китайской духовной литературой так же, как сам Генон — с индусскими первоисточниками».