Не от мира сего

Пока Ирина заваривала чай, Алексей положил передо мной книгу, заботливо хранимую в сером кожаном переплете. На обложке было вытеснено золотом по–русски: «Душа после смерти». Неужто передо мной перевод книги о. Серафима?! Я открыл ее: оказалось, весь текст отпечатан на машинке. Но сколько любви в этом труде! Я был глубоко тронут. У бедных русских не нашлось денег для издания книги (а может, им не разрешили), так они передавали ее другим, перепечатывая текст на машинке.

Тут меня осенило. Я достал конверт, в котором хранился волос из бороды о. Серафима. Поначалу я хотел оставить его на поле преп. Германа (на Валааме), но теперь нашел более достойное применение. Лица моих знакомых осветились улыбкой. С благоговением приблизились они, перекрестились, приложились к святыне и осторожно убрали ее со стола».

На следующее лето на Валааме уже жило монашеское братство. Их навестил о. Герман и засвидетельствовал их почтение к о. Серафиму. Ему подарили пасхальное яйцо, расписанное самими монахами: о. Серафим на фоне одного из скитов Валаама.

В мае 1991 года несколько глав из книги «Душа после смерти» было опубликовано в России журналом «Наука и религия». Ранее он использовался как орудие атеизма, сокрушая веру в Бога. Теперь же на его страницах печаталось православное учение, ответ на современные посмертные впечатления, которые наука тщетно пытается объяснить.

В том же 1991 году, перед самым падением советской власти, книга о. Серафима в России вышла массовым тиражом. С тех пор она выдержала несколько изданий. Переведена и на греческий: один из афонских журналов уже приступил к публикации отдельных глав.

ГОВОРЯ О ВОЗДЕЙСТВИИ книги на сердца и умы людей, не следует забывать и ее воздействия на самого о. Серафима. Архиеп. Иоанн написал статью о жизни после смерти за два года до собственной кончины. То же и о. Серафим: книга его была завершена за два года до смерти. Такова воля Божия. Очевидно, и для одного, и для другого писания эти послужили подготовкой в мир иной. Они уподобились странникам, загодя изучающим далекий край по книгам тех, кто так побывал. И, отправившись в путь, уже знают, чего ожидать, хотя действительность оказывается неизмеримо богаче и разнообразнее, нежели описания.

Сегодня о. Серафим пребывает в этом далеком краю. Книга его — дар всем оставшимся на земле, она поведет людей прочь от современного бесчеловечного бытия к Царствию Небесному.

Воскрешение Святой Руси

Лишь глубоко изменившись, вправе мы серьезно помышлять о спасении России. Да, нужно понудить себя измениться в корне, ибо в прежнем состоянии мы вольно или невольно, по умыслу или неведению, с охотой или по безразличию сердца ввергли Россию в страшную кровавую бездну, где она пребывает и по сей день… Негоже нам радоваться, ликовать на могиле России — ведь это мы довели ее до смертного одра. Нужно каяться в слезах, каяться, как учит святая Церковь, в твердой решимости коренным образом изменить свою жизнь, обновить дух.

Архиеп. Аверкий (†1976).

Если уже человек не увенчан мученическим венцом, пусть хотя потрудится быть рядом с мучениками.

Блаж. Климент Александрийский (†223).

В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ о. Серафима в России и иных коммунистических странах происходили заметные перемены. Крушение коммунистической идеологии (отразившееся поначалу не в политике, а в сердцах и умах людей) сопровождалось религиозным подъемом. Согласно пророчествам, началось возрождение Святой Руси. На это обратил пристальное внимание о. Серафим. Главной темой его лекций, бесед, статей, наряду с изложением «сердечного Православия», стала Россия, ее духовное возрождение вкупе с искупительным страданием. О важности этой темы можно судить даже по его джорданвилльскому дневнику. Отец Серафим неразрывно связывал сердечное Православие, возрождение Руси и искупительные страдания с личностью о. Димитрия Дудко. К 1980 году тот своими проповедями, публикациями, беседами (даже изданием еженедельной газеты!) привел к Православию и крещению более пяти тысяч человек (только взрослых, не считая детей). Он попытался привлечь внимание мировой общественности к явлению новых российских мучеников, к судьбе христиан, подвергаемых истязаниям и заточению безбожными коммунистическими властями. Во главу новых мучеников он ставил Царя Николая II и его Семью, открыто молился ему и величал «Великомучеником Николаем». И всё это о. Димитрий делал, по словам о. Серафима, находясь в страшной пасти атеистического чудовища. Он писал: «Так велико зло в наш век, что мы подчас забываем о могучей силе, которую можно противопоставить злу. Отец Димитрий, как никто другой сегодня, несет утверждающее Православие, хотя в пучине зла современной жизни. В «ГУЛаге» Солженицын дал мирскую оценку большевизму, о. Димитрий оценивает «власть Советов» с христианской точки зрения. Главное в его писаниях (равно и в самой жизни современной России) — понимание страданий, порожденных атеизмом, их ненапрасности, ибо в них можно обрести Иисуса Христа.