(Не) отец моего малыша

— Ты больной придурок! Ты подонок и сукин сын! Ненавижу тебя! — забилась в мощном захвате этого циничного мерзавца, мечтая голыми руками выцарапать ему глаза, исполосовать ногтями его ухмыляющуюся, довольную рожу. Ухоженную, породистую, покрытую лёгкой щетиной рожу.

Меня понесло. Я потеряла контроль не только над своими словами, но и над действиями тоже. Я набросилась на мужчину как дикая кошка и принялась колотить кулаками его грудь, а он... эта сволочь улыбается до чертиков, в широко распахнутых глазах, цвета тёмного меда. Вот ведь! Следовало бы прикусить язык, ибо такой член как Большаков не выносит оскорблений. И готов убить даже за случайный взгляд, который мог бы ему не понравиться. Но сейчас, после той дряни, что случилась нами минутой ранее, мне было как-то плевать. Пусть убивает. Заслужила. Я и сама готова была наложить на себя руки после такого-то небывалого позора.

Мамочка моя милая. Как же так вышло?

Как я посмела вновь… отдаться унижению.

— Успокойся! Успокойся, сказал. — Я не выдержала. Взвизгнув, наотмашь ударила его по щеке. И он моментально прекратил лыбиться. Грубо толкнул меня к стене, прижал спиной к опоре, взял в плен мои руки, вскинув высоко над головой, и страшным басом зашипел в ухо:

— Я просто хотел снять….

— Этот ебучий стресс?? — прерывисто дышала, на глазах уже навернулись слезы, а в трусиках было очень мокро. Точнее, их на мне вообще не было. Они так и остались лежать на полу в лифте. Но почему тогда из меня текло?

Боже мой. Этот сумасшедший кретин, этот мерзкий ублюдок снова в меня кончил, и я не принимаю больше противозачаточные таблетки. А у меня… как раз сейчас середина цикла.

— Да, крошка. Именно. Ты помнишь… — Носом о мой нос потёрся. Хватка на запястьях ослабла. Я выдохнула. А он, прикрыв глаза, несколько раз поцеловал меня в нос и пососал его кончик. Нежно. Отчего у меня закружилась голова, как во время катания на скоростных каруселях.

— Лжец! Ты трахался с американскими шлюхами направо и налево!

— Трахался. — Хмыкнул. — Но мне всегда было мало. Ни одна из них, даже самая элитная шалава, не смогла заменить мне тебя. Чёрт. Это правда. Жизнью своей клянусь. Я на хрен не знаю почему, но я НЕ МОГУ ТЕБЯ ЗАБЫТЬ!

Большаков отпустил мои запястья. Его руки упали на мои бедра. Заскользили вниз, к ягодицам. Мне стало катастрофически душно. Глаза закатились, дыхание участилось. Я запрокинула голову вверх и ничего больше не слышала. Кроме его шумного дыхания и моего бешеного сердцебиения. Настырные пальцы снова нырнули под юбку. Натянули её вверх, до живота. Очень чутко погладили внутреннюю сторону бедер. А затем… нырнули вглубь, всё еще мокрой, горячей, всё еще подрагивающей в наслаждении дырочки.

Я хотела выматериться, сказать придурку: «Бл*ть! Ну сколько можно?!» Но вместо этого, жалко пропела: «Ох!».

Бесит.

Я не могу. Не могу его послать. Заорать: «Помогите! Насилуют!» — не могу.

Я могу оправдываться бесконечно. Могу врать ему в лицо, но не себе…

Я тоже его очень сильно хочу. Я тоже по нему очень сильно скучала.

Несмотря ни на что. Потому что дурацкому сердцу… этой суке не прикажешь.

***

Большаков заглушил мой сдавленный стон страстным поцелуем и задвигал пальцами ещё быстрей, прижимая меня к стене своим впечатляющим весом. Его вновь набухший член упирался мне в бедро и, кажется, жег там сквозную дыру. Я билась в доминирующей давке олигарха до последней капли сил и пота. Пока снова не разрядилась на его чёртовы пальцы. С сумасшедшим криком. В его рот.

— Бля, бля, бляяя, какая же ты мокрая, горячая и сексуальная! Лили… Я так тебя хочу. Я дурею, детка. — Остервенело поглаживая пульсирующую горошинку, размазывая вновь вытекшую влагу на складках. — Я всегда буду хотеть лишь тебя. Как никого и никогда прежде.

Я обмякла. Просто сползла по стене, потому что у меня перед глазами бабахнула корабельная пушка. Точнее, с десяток таких вот пушек. И быстро-быстро замелькали серебристые пятна, а тело словно набили ватой, из-за чего я не могла управлять ни руками, ни ногами. Большаков, в который уже раз, победно усмехнулся. Он, причмокнув, жадно облизал свои пальцы, с моими соками, после чего рванул вниз мою юбку, ловко подхватил меня, пьяную, выжатую досуха марионетку, на руки и зашагал к лестнице.

— На сегодня, пожалуй, хватит.

Я что-то промычала в ответ, вообще не понимая, где именно нахожусь, в какой чертовой реальности. Всё что могла — так это непослушными руками обвить его мощную шею, прильнуть к ароматной коже губами, закрыть глаза и наслаждаться состоянием сладкой невесомости, пока мужчина бережно нёс моё обмякшее тело вниз, по ступенькам, прочь из здания. Желательно бы на свежий воздух.

ГЛАВА 21.

— Ну как ты? — Катя }с сочувствием похлопала меня по спине, — Может стоит всё-таки съездить в больничку?

— Наверно. — Шмыгнула носом, вытирая руки об одноразовое полотенце.

— Говоришь, в кафе вчера ужинала? Котлетами?

— Да. Только не вчера, а позавчера. — Не то, что стоять на ногах, даже говорить было крайне трудно.

— До сих пор мутит? И не лучше? А лекарства принимала?

— Принимала. Как видишь, не легчает.