(Не) отец моего малыша

Но не Демидову. Сам не знаю почему, но в этот раз не смог ей нагрубить.

Возбуждение перевалило за грань. Член превратился в кусок бетона. И всё это за каких-то там пару ничтожных минут. Толком не успел опробовать новую игрушку. А уже обкончаться хотелось. Спермой её покрыть. Всю.

Драть и марать сучку похотливую! Своей вещью делать!

Собственностью своей. Излюбленной куклой и игрушкой.

Закипел. Зарычал. И, теряя здравый ум, рявкнул:

– Да сними ты уже на хер эти тряпки! Сиськи твои охеренные видеть хочу!

Ударил её по плечу и с одержимой яростью рванул вниз лямки искрящегося, при свете полной луны и фонарей, платья. Стоимостью, как новенький смартфон. Последней модели. Из последних разработок компании «Bolshakov alternative technology».

Две пышные дыньки выскочили из трикотажного укрытия, а я чуть было не спустил раньше времени от такого-то безбашенного кайфа.

– Умница! – Похвалил и смял воздушные пышки обеими руками. – Не надела лифчик. Как и просил. Да он тебе нафиг не нужен. Отныне, я хочу, чтобы со мной ты его никогда не носила. И трусики. Их на тебе тоже быть не должно.

Дерзко выкрутил сосочек, она аж выгнулась дугой и пропела нечто невнятное, но очень сладкое с членом во рту.

– Да, моя прелесть. Да, моя радость! Моя несравненная, восхитительная Богиня!

Толкался, пыхтел, самоутверждался перед женщиной, стоявшей передо мной на коленях, и понял, что сдохну сейчас на хер, если вовремя не нажму на педаль тормоза.

Ибо мне было мало.

Мало! Мало! Малооооо!

Хотелось трахнуть сучку и в другие её вкусненькие дырочки.

Как только я почувствовал нарастающие судороги в паху и жар в яйцах, быстро оттолкнул от себя девчонку, намереваясь продлить блаженную эйфорию ещё хотя бы на пару минут. Я понял, что не сдержусь, если она и дальше будет лизать своим нежным язычком мои, набухшие до вселенского взрыва, орехи.

Грубо как-то получилось. Сори, вишенка.

Сейчас я неадекват.

– Так! Встала и разделась. Догола. – Задыхаясь. Перешёл на повышенные тона и короткие предложения-приказы.

Лилия снова растерялась.

Как же мне надоела эта недотрога. И моя спермоинтоксикация.

– Я сказал… Всё. Тряпьё. С себя. Долой. Проверим на прочность этот стол. – Вальяжный кивок в бок. – Говорят, его изготовили из слоновой кости. Покажем этому куску дребедени как нужно трахаться!

Пауза.

И тишина.

Лишь слышно, как сладко щебечут здешние птички.

– И да, к слову, я люблю разнообразие. Но сегодня, если ты заметила, у нас будет ночь романтики. Я выдеру тебя на газоне. И под тем деревом. – Тыкнул пальцем в сторону тенистого дуба. – И на той лужайке с лилиями. – Фыркнул. – И на столе. Но чуть позже. Сначала, разложим тебя на траве.

О, дааа, бэби.

Ух, какая же ты красавица!

Когда боишься. И одновременно смущаешься.

Стоит такая, со спущенными на локтях лямками платья, грудь щуплыми ручонками прикрывает. Подрагивает. А на щеках помада размазана. И смазка моя на губах блестит.

Пизд***ееец!

Как же это заводит!

– Догола разделась! Я СКАЗАЛ! И волосы распустила!

Нагрубить вдруг захотелось. Так, чисто, для антуража. Ну, и чтобы поиграть.

Дабы знала, что она – моя вещь. Которую я купил на досуге от скуки.

И что я ЕСТЬ ВЛАСТЬ.

А еще я… самая яркая звезда нашей необъятной галактики.

– Ты – моя вещь. Игрушка. А игрушки не сопротивляются, когда с ними играют их владельцы. Я ведь за тебя заплатил. Поэтому в праве требовать немедленного и БЕСПРЕКОСЛОВНОГО подчинения.

Лилия скорчила кислую мину и… резко рванула на себе бретельки платья вниз, полностью срывая с тела сияющую мелкими топазами ткань. Характер типа показала, не иначе. Переступила через шмотьё и осталась в черных чулках с кружевом, и в черном кружевном белье. Полупрозрачном. То бишь, в одних трусиках и чулках.

Зашипев, словно дикая пантера, девчонка сорвала со своих волос заколку, пальцами распушила длинные локоны, а заколку швырнула мне в ноги.

Уууу! Как горячо! Как страстно!

Какая, мать твою, экспрессия!

А чё, мне нравится!

Супер концертик.

Определенно, стоил потраченных средств и усилий.

Как усилий?

Так, мелочи. Пол ляма зелени. Чтобы отправить ту парочку кукнутых торгашей детьми на нары.

– Замечательно! – Даже в ладоши захлопал от восторга. – Теперь, ублажи меня, Цветочек. Сама. – Раскинул руки в стороны, мол, давай, налетай, я весь твой. И глаза закрыл.

Три.

Два.

Один.

Веду отсчет в уме. И… Неожиданно получаю едва ощутимый, робкий такой, но очень сладкий поцелуйчик в нижнюю губу. Нет, я бы сказал в подбородок.

Проклятье!

Это она, что? Типа так ублажила, называется?

Но мне, писец, хватило! Да так, что с головой накрыло эйфорией.

Ну почему меня так рвёт он нее на хрен? Корёжит всего! От кончиков ногтей, до кончиков волос. Будто живьём горю и плавлюсь от того, насколько сильно её хочу!

С рыком набросился на малышку, лаптю в волосы запустил, на кулак намотал мягкую прядь волос и к себе притянул, так что мы с ней друг с другом зубами саданулись. Всосался в рот, терзая сумасшедшим поцелуем пухлые губы, на газон крошку повалил, с треском сорвал с её упругой попки трусики, с волчьим воем набросился на набухшие сосочки и, сатанея в хлам, вгрызся в сочные вишенки зубами.