Не. Отпускай меня

— Это было здорово. — Лука плюхнулся на старый офисный стул. Пластик заскрипел под его весом, а Лука предался вдохновенному монологу обо всем, что рассказывал им Ривера во время лекции. Мне было приятно видеть его таким. Восторженный и непринужденный, полный энтузиазма по отношению к тому, что так сильно любил.

— Он сказал, что не может ничего обещать, но у него еще есть контакты в издательствах и, возможно, он пригласит нескольких авторов и редакторов, чтобы мы увидели разные точки зрения. В этой индустрии каждый работает по-своему.

— Звучит здорово, — сказала я.

— Я знаю. — Он ухмыльнулся до ушей, и я тоже улыбнулась в ответ.

Я прислонилась к шкафу с каталогами и смотрела на его лицо, покрасневшее от радости, волнения и спешки.

— Я не знала, что ты интересуешься писательством.

Его улыбка поблекла, и он положил пустую бутылку в рюкзак.

— Я думаю, каждый, кто любит читать, интересуется и писательством.

— А что пишешь ты?

Хотя в моей жизни книги не играли большой роли, для Луки они были всем, а мне было интересно то, чему он придавал значение. Я еще никогда не видела его пишущим и думала, что все время в своей комнате он проводит за чтением, но, возможно, это предположение было ошибочным.

— То одно, то другое. — Он сделал неясное движение рукой, но не мог обмануть меня. Его равнодушие было напускным. Я лишь не поняла, зачем он его изображал. Ему было неловко рассказать об этом?

— И что это значит? — переспросила я.

— Что у меня довольно широкий диапазон, — уклончиво ответил он.

Я вопросительно наклонила голову:

— А о чем ты сейчас пишешь?

Он уклонился от моего взгляда.

— Я бы не хотел об этом говорить.

— Почему?

— Потому что это глупо.

Я подняла брови:

— Кто это сказал?

— Все.

Я не могла себе этого представить. Апрель была способна без движения двенадцать часов подряд смотреть сериал. Гэвин, насколько я знала, в свободное время охотнее всего играл на приставке. Джоан и Руссель безусловно любили своего сына. Двух дней в Бринзоне хватило, чтобы понять это. Кто мог внушать Луке, что писать глупо?

— Дженифер, — сделала я вывод. Я мало знала о биологической матери Луки и Апрель, но этого было уже достаточно, чтобы не любить ее.

— Она считает это пустой тратой времени.

— Если это доставляет тебе удовольствие, это не пустая трата времени.

— Она считает так. — Лука грустно вздохнул. — Для нее все должно иметь цель и смысл. Если уже пишете, то потрудитесь издать, чтобы что-то с этого иметь.

— А ты этого не хочешь?

Он покачал головой:

— Не очень. Я могу представить себе что-то более приятное, чем всю оставшуюся жизнь подвергаться критике чужих людей.

Я хорошо это понимала. Каждый плохой отзыв в моем магазине поражал меня прямо в сердце, при этом чаще всего речь шла о таких вещах, как длинный срок доставки или неправильно измеренные запястья, из-за чего браслеты оказывались слишком короткими или слишком длинными; заказчики винили в этом меня. Критика каждый раз портила мне настроение. Каково же приходится человеку, душу излившему на страницах, чтобы результат могли оценить те, кто, возможно, не понимал, что творится в этой душе? У Меган подобное было с картинами, и каждый раз, когда одна из ее картин кому-то не нравилась, я сопереживала ей.

— Дженифер не понимает, о чем говорит, — заверила я Луку и села перед ним на письменный стол, чтобы он смотрел на меня. — Она не знает тебя и не имеет права отзываться о тебе.

Лука фыркнул:

— Она бы тебе здесь возразила.

— А я бы возразила ей, и эти обоюдные возражения длились бы до тех пор, пока у нас из ушей не пошла бы кровь.

Уголки рта Луки вздрогнули, когда он попытался подавить улыбку. При этом его прямой взгляд, обращенный на меня, выражал расположение и признательность.

У меня непроизвольно участилось сердцебиение, а при воспоминании о поцелуе по телу пробежала дрожь. Это было неправильно. Мое тело не должно так реагировать на Луку — больше не должно, — но я не могла это предотвратить. Особенно когда он так смотрел на меня.

— Лука…

— Пожалуйста, не надо, — прервал он меня, и расположение, которое я только что видела в его глазах, померкло.

Я тяжело сглотнула.

— Что?

— Я знаю, что ты хочешь сказать, и… — Он покачал головой, губы сжались в тонкую линию. — Давай не будем об этом говорить.

Он хотел просто так отмахнуться от разговора по поводу наших отношений?

— Но…

— Нечего говорить, — снова перебил он меня. — Это было ошибкой и больше не повторится. Я был возбужден и не понимал, что делаю. Прости. Я знаю, что отношения между нами закончены.

— Океееей. — Я растянула слово, чтобы дать мыслям время догнать сердце. Разум говорил, что я и правда не могу быть с Лукой, тем не менее его категоричность причинила мне боль. Как будто он даже не думал о том, чтобы вернуть меня. — Я хочу только…

Мой телефон зазвонил и прервал меня. Я достала его из кармана брюк. На дисплее появился неизвестный номер. Я предполагала, что это звонят по поводу одной из квартир для совместного проживания, куда я послала по электронной почте свой номер. Несмотря на это я хотела сбросить звонок, чтобы закончить разговор с Лукой.