Не. Отпускай меня

— Возможно. — Он пожал плечами и посмотрел в направлении кухни. Со вздохом Лука откинул голову назад, и в тот же момент в его животе раздалось громкое урчание.

— Это, наверное, по поводу моей пиццы.

— Она еще не готова?

— Я как раз засунул ее в духовку.

— Как насчет сэндвича?

— У нас закончился хлеб.

Я на мгновение задумалась и мысленно изучила содержимое кухонных шкафов. Он был прав. Я уже давно не ходила за продуктами. А если сделать заказ, то, наверное, его выполнят лишь после включения электроэнергии.

— Подожди здесь, — сказала я, когда кое-что придумала.

Прежде чем Лука ответил, я схватила со стола свечу и поспешила на кухню. Открыла один из шкафов и обнаружила там то, что искала. Я на цыпочках потянулась за пластиковой упаковкой. Взяла ее двумя пальцами и стащила с полки. К ней я взяла две вилки из ящика стола.

Лука скептически посмотрел на меня, когда я вернулась в гостиную, но затем увидел пакет с маршмеллоу и заулыбался. Я поставила свечу на стол и села на пол. Лука переместился с дивана на место рядом со мной. Я осторожно наколола маршмеллоу и протянула ему вилку. Он подержал его над пламенем, и мне в нос ударил чудесный сладкий аромат.

Он засмеялся.

— Последний раз я делал так, когда мы с Гэвином жили в палатке.

— Когда это было? — Я держала свой кусочек маршмеллоу рядом с его, хотя пламя было слишком маленьким, чтобы делить его.

— Шесть или семь лет назад. Как раз начались каникулы, и мы с ребятами хотели пожить в палатках. Но в тот день дождь лил как из ведра. У других хватило ума отказаться, но Гэвин и я непременно хотели идти, так как ему предстояло провести остаток каникул у родственников. Мы не могли покинуть палатку, хотя задумали на вечер много классных вещей. Мы хотели развести огонь и жарить сосиски и маршмеллоу. Этого, конечно, нельзя было сделать под дождем, но мой папа дал нам старый примус, из тех, что были у скаутов. Для сосисок он был слишком маленьким, но с его помощью мы поджарили в палатке маршмеллоу, так как были очень голодными.

— Звучит так, будто это был веселый вечер.

— Он и был таким. — Вспоминая, Лука довольно покачал головой и положил руку на диван за моей спиной. — Менее забавным было утро, когда мы проснулись в луже воды и вынуждены были констатировать, что палатка оказалась не такой уж водонепроницаемой. Я тогда простудился и получил первую и единственную головомойку от Джоан. Она меня накануне предостерегала от ночевки в палатке.

— Вам надо было послушать ее.

— Да. — Лука вытащил маршмеллоу из огня. Он несколько раз подул на него, а потом отправил в рот. Я протянула ему пакет, чтобы он мог взять следующий. — Ты жила когда-нибудь в палатке?

— Только если сюда отнести ночевки в моем фургоне.

— Нет, это совсем не то. — Лука держал вилку рядом с моей, которая теперь находилась прямо над пламенем. — Это не палатка, и ты была на парковке рядом с кампусом.

— Но я спала на туристическом коврике, не имела кухни и вынуждена была прокрадываться в душ общежития.

На губах Луки появилась тонкая улыбка:

— Я помню. Ты боялась, что я донесу на тебя. Не так ли?

Нет, я боялась, что ты причинишь мне вред.

— Да.

— Я бы тебя никогда не выдал, — заверил он и при этом проникновенно посмотрел на меня. В его глазах вспыхнул свет, и это был не отблеск огня.

Я знала этот взгляд, он выдал мне то, о чем Лука не говорил вслух: он уже тогда захотел меня. Возможно, не так, как сейчас, но ему явно понравилось то, что он видел. Тогда бы это знание привело меня в панику, а сейчас я чувствовала, как во мне растет совсем другой вид волнения. Оно началось с нервного покалывания в животе, за ним последовало тянущее чувство между ног, от чего стали горячими щеки, как будто тело вспомнило о том, каково это — чувствовать там его язык. Воспоминание о нашей общей ночи вспыхнуло в памяти, и я была уверена, что Лука в этот момент, несмотря на темноту, мог разглядеть в моих глазах неуместное желание. Страсть в его взгляде с каждой секундой становилась все заметней. Этот импровизированный ужин при свете свечи был ошибкой. Лука и я одни в темноте, отгороженные от остального мира. О чем я только думала?

Я поспешно отвернулась и стала подробно рассматривать свой кусочек маршмеллоу, который тем временем покрылся коричневой корочкой. Я подула на него, чтобы не обжечь язык и отвлечься от Луки, который все еще смотрел на меня. Именно поэтому я сознавала все свои движения и реакции. Не важно, шла ли речь об учащенном дыхании или вытянутых трубочкой губах, когда я дула на маршмеллоу.

Когда я осторожно стащила зубами с вилки горячий комок, Лука издал звук вроде урчания. От этого звука по спине пробежала приятная дрожь, и я едва смогла проглотить липкую массу. В горле вдруг пересохло, теперь я ощутила Луку каждой клеточкой своего тела. Я чувствовала его теплое бедро, которое прижалось к моей ноге. И его левую стопу, которая, дразня, уперлась в мою правую. Но прежде всего я чувствовала его руку, лежавшую на диване и касавшуюся моей спины сквозь тонкую материю пижамы.