Не отпускай меня никогда

Джесси похлопал его по колену – от этого прикосновения мозг и все остальное тело Билли решительно объявили забастовку, отказываясь обрабатывать поступившую информацию.

– Спасибо, сосед. Не буду отвлекать вас от занятий. Когда приглашу всех остальных, сообщу о точном времени церемонии окуривания.

«Не уходите», – хотел сказать Билли. Или еще более жалкое: «Останьтесь, поговорите со мной». Но вместо этого произнес:

– Не забудьте бокалы. И швейцарский нож.

Джесси рассмеялся и собрал все со стола.

– Знаете, я неплохо разбираюсь в людях. Вы хороший человек. Я сразу это почувствовал.

Билли проводил его до двери. Всего три или четыре шага от дивана. Ничего не говоря.

– Спасибо, – тихо произнес Джесси. – Ваши слова очень много для меня значат. Вы себе и представить не можете.

Прежде чем Билли успел что-нибудь сказать, сосед крепко его обнял. Билли застыл столбом, не в состоянии даже поднять руки и обнять в ответ.

– Что ж, возвращайтесь к танцу. Школьное выступление – вещь серьезная. Пожалуй, я тоже приду посмотреть на Грейс. Остальные пойдут?

– Не знаю, не спрашивал. Я пойду.

Прозвучало это так, будто вопрос решен. Будто в этом заявлении не было ничего нелепого и невозможного.

– Пожалуй, я тоже приду, – повторил Джесси.

И шагнул за порог.

– Доброй ночи, Билли.

Билли открыл рот, однако не смог выдавить из себя ни слова. Внутри было совсем пусто. Вместо этого он поднял руку в жалком прощальном жесте.

Ночью Билли так и не смог уснуть. Не сомкнул глаз до самого рассвета. Возможно, именно поэтому ему не приснились крылья.

– Не стискивай мою руку слишком сильно, – предупредил Билли.

– Почему? – спросила Грейс. – Если я не буду держать, ты убежишь.

Билли почувствовал, как Рейлин осторожно сжала его вторую ладонь.

– Не волнуйся, – сказала она Грейс, – я тоже его держу.

Они стояли в холле прямо перед входной дверью. Сквозь стеклянную вставку была видна улица. Улица!

Билли надел джинсы и теннисные туфли, до смешного белые. Он купил их лет десять назад, но так ни разу и не примерил. Даже дома не носил. Подошвы сияли белизной, как свежевыпавший снег, еще не тронутый следами. Билли покосился на них с неодобрением и снова перевел взгляд на дверь.

В груди стало тесно, к горлу поднялся комок. Билли тщетно попытался его сглотнуть.

Рейлин спросила:

– Ключи с собой?

Ее голос прозвучал слишком тоненько, с едва заметным эхом. Будто издалека. Словно Билли пытался закрыться от происходящего. Наверное, так оно и было.

– Разумеется, с собой. Шесть раз проверил карман. Представляешь, какой кошмар: остаться снаружи перед захлопнутой дверью и без ключа?

– Просто уточняю, – сказала Рейлин. – Готов?

– Категорически нет.

– Серьезно? Остаешься дома?

– Я не говорил, что собираюсь остаться дома, я сказал, что не готов. И никогда не буду. Поэтому давайте поскорее покончим с этим, пока я не передумал.

Рейлин распахнула дверь, и порыв утреннего ветра ударил Билли прямо в лицо.

Как с красным вином. Жутковатое, смутно знакомое ощущение. Давно позабытое. Приятное.

Все втроем, как единое целое, они шагнули на крыльцо.

– Ты как? – спросила Грейс, заглядывая ему в лицо.

Горло перехватило спазмом, стало трудно дышать. Вместо ответа Билли просто дернул подбородком.

Они начали спускаться по лестнице.

Пять бетонных ступенек. Всего пять. Билли принялся считать, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз поднимался по ним, но очень быстро понял, что от точной цифры станет только хуже.

Над головой, глубоко в листве, весело чирикала какая-то пичуга.

«Надо же, в Лос-Анджелесе по-прежнему водятся птицы», – хотел пошутить он, однако голос не слушался.

Билли попытался вспомнить. Если бы птицы пели у него под окнами, он бы наверняка заметил. Нет, кажется, из квартиры ничего не было слышно. Значит, птичьи трели коснулись его ушей впервые за долгие годы? И впервые за долгие годы он почувствовал себя живым?

«Пф-ф», – сказала бы Грейс.

Билли оглянулся, чтобы посмотреть на свой дом, – их разделяли уже целых три здания. Он вышел на улицу и прошагал полквартала, размышляя о певчих птицах. Но одного взгляда, брошенного на оставшийся позади дом, оказалось достаточно: паника встрепенулась, нагнала и крепко вцепилась в его нутро. Грудь будто тисками сжали. Щеки похолодели, на лбу выступили капли пота.

Он остановился. Намертво.

Рейлин остановилась вместе с ним, а Грейс сделала по инерции еще несколько шагов вперед, не отпуская его руку.

– Что случилось? – спросила она.

Билли утратил дар речи.

– Пора возвращаться?

– Как ты? – спросила Рейлин.

Билли покачал головой, и от этого простого движения земля едва не ушла у него из-под ног. Казалось, тело стало легким и невесомым, один неверный жест – и он взлетит.

– Можешь вернуться, – сказала Рейлин, – если дальше никак.

– Еще чуть-чуть, Билли, – захныкала Грейс. – Ну, пожалуйста! Только за угол повернем.

Билли снова покачал головой. Очень, очень осторожно.

– Ладно, – сказала Грейс. – Ничего страшного. На первый раз хватит.