Не отпускай моей руки

Выкуп? Да, выкуп – это хорошо, если граф ещё предложит его. А ведь может затребовать и земли. Что ему теперь эти земли вдоль Иссы, далась ему эта река, когда у него в руках её сын. Её единственный сын! Её Арольд!

– Что будем делать? – подал голос барон Киарт. – Соглашаться на переговоры? Что нам остаётся…

– Нет! Я не собираюсь с ним разговаривать!

– Не собираешься?!

– Мы подождём баронов с севера и снимем осаду, мы разобьём его войска и освободим Орант…

– А Арольд? Он же у них в руках…

– А потом будем разговаривать об Арольде.

– Они убьют его, Эйвин.

– Он – сын графа, он – мой сын, он – наследник Оранта. Годвин не посмеет убить его!

– Ты уверена? – Барон Киарт нахмурил тёмные брови и смотрел на графиню с сомнением.

– Конечно! Он же – граф, он не посмеет, он не позволит себе причинять боль равному. Он же человек чести.

– Ну, не знаю… – Барон повёл подбородком.

– Сегодня ночью надо послать гонца на север, пусть местные бароны поторопятся. Мы уже второй день в осаде, а они где-то запропастились! Сколько можно? Долго мы ещё должны ждать?

– А переговоры с Годвином?

– К чёрту его переговоры!

– Что мне ответить ему?

– Ничего!

– Ничего?! – Барон невольно опешил.

– Да! Ничего!

– У него в руках твой сын-наследник, а ты просто собираешься молчать на это? – Графиня гневно глянула в сторону советника, поджимая губы. – Даже если придут бароны с севера с войсками, Годвин успеет отослать его в тыл, он заберёт его с собой, к себе, в Андор. Мы не сможем отбить его. Как ты не понимаешь?

– Вот тогда мы и будем разговаривать.

– А Арольд всё это время будет в плену?

– В почётном плену, – поправила своего советника графиня.

– В почётном? Ты так думаешь?

– Конечно. – Графиня Эйвин пожала плечами. – Он не посмеет сделать больно моему сыну. Он же тоже – отец.

– Ну, не знаю, я бы не рассчитывал на это.

Графиня усмехнулась и передёрнула плечами. Вимпл – шейный платок – был подобран к цвету её карих глаз, он был малахитово-зелёным. Графиня всегда умела хорошо одеваться, и смотреть на неё – одно удовольствие. В свои тридцать пять она была не только ещё красива, но и умна. И характер у неё – дай Бог! – не у всякой такой отыщется.

Барон вздохнул и ответил негромко:

– Ладно. Я отправлю их посыльного без ответа. Представляю, что на это скажет граф Годвин…

– Пусть что хочет, то и говорит! – она резко перебила советника, не скрывая раздражения, и снова отвернулась к окну.

Барон Киарт постоял ещё некоторое время, рассматривая неподвижную фигуру графини, а потом вышел из солара.

«Как, как это могло получиться? Арольд, ну почему ты позволил взять себя в плен? И этот Роллон тоже… Он никогда мне не нравился! Надо было послать кого-нибудь другого, надёжнее, умнее… Потерпи, мой мальчик, мама спасёт тебя из этого плена. Потерпи ещё немного…»

ГЛАВА 6

Всю дорогу до Оранта его так и держали в цепях и везли даже не верхом, ему приходилось идти пешком с обозными под охраной двух конных арбалетчиков. Зачем это надо было делать? И в самом деле, если бы Арольд вдруг вздумал бежать, они что, начали бы стрелять в него?

Зачем это сделали так, он понял очень быстро, уже в первый день. За часы, проведённые в дороге пешком да в цепях на руках и ногах, Арольд устал так, что еле ноги переставлял, и оглядываться по сторонам уже не было сил. От изнеможения он даже не мог попросить ни еды, ни воды.

И если в начале перехода он ещё просил своих конвоиров дать ему поговорить с графом Годвином, позволить им встретиться, то через пару часов пути он уже не заговаривал об этом. А к вечеру вообще обо всём забыл и уснул на том же месте, где ему указали сесть. Он ничего не ел, ничего не говорил, а во сне даже цепи перестали ему мешать.

Тысячи вооружённых людей верхом и пешком, обозы, гружённые оружием и провизией, невообразимый грохот, крики и пыль. Но к концу третьего дня Арольд ни на что уже не обращал внимания, страшно устал, натёр ноги и сбил цепями запястья, и шёл уже просто по нелепой привычке, подчиняясь приказам своих конвоиров.

Если он замедлялся, его охранники толкали его ногами в спину, отпускали шуточки и не давали пить, хотя сами ели находу и пили почти постоянно от скуки дороги. Может быть, они и не знали, что их подопечный был сыном графа? Может, они думали, что охраняют какого-нибудь преступника, дезертира или мелкого вора?

У Арольда не было сил и желания что-то объяснять и доказывать, он всё время молчал.

На четвёртый день армия андорского графства подошла к Оранту и обложила его со всех сторон, перекрыв все дороги. Так замок был взят в осаду.

Измученный Арольд смотрел на родной дом со стороны и чувствовал, как щемит сердце. Он помнил расположение построек во дворе своего замка, помнил лица людей, солдат из гарнизона, слышал, как звонят колокола орантской церкви, и понимал, как трудно, как невозможно будет теперь вернуться ему домой. Вот он, рядом, кажется, руку протяни… Все эти места верхом изъезжены-переезжены, а теперь здесь расположилась вражеская армия.

И положение его незавидное, и вообще хоть волком вой.