Не отпускаю (СИ)

— Неееет, — протяжно проговариваю на всю комнату. Не может этого быть. Он мой родной, любимый, он часть меня. Очень значимая часть, без которой я не смогу жить. Он не мог так с нами поступить! Я же хорошо его знаю. Вадим не способен на мерзкую измену! Он не мог, я все это придумала. Все не так, всему есть объяснения. Я до последнего ищу ему оправдания, но чертовы картинки, слова, крутящиеся в моей голове, вспыхивают яркими вспышками и мерзкий голосок в голове заливисто смеется над моей наивностью и глупым розовым миром, который я сама себе нарисовала. Не знаю, сколько я так сидела и до пульсирующей головной боли пыталась оправдать Вадима, ища объяснения его поведению. В какой-то момент я просто устала от разрывающей меня внутренней агонии. Вынула свой телефон из кармана, набрала номер Валерии, поставила телефон на громкую связь, опустила его на стол, слушая монотонные гудки, сама не понимая, зачем я ей звоню, и что буду говорить. Каждый гудок режет нервы, вынуждая меня сжаться и обнять себя руками. А она не берет трубку, возможно, просто спит, а возможно она с НИМ. С моим мужем! А гудки все отдают эхом в моей голове и никак не обрываются. Сбрасываю звонок, опираюсь локтями на стол, склоняюсь над телефоном и вновь нажимаю на вызов, но меня тут же сбрасывают. Значит, она не спит, или игнорирует меня. И я в каком-то сумасшествии набираю ее номер еще и еще, слушая голос автоответчика о том, что телефон занят. Но я не унимаюсь, пальцы сами собой набирают чертов номер еще и еще, пока мне не отвечают.

Замираю и, кажется, совсем не дышу, не знаю, что сказать. Ну что я ей могу предъявить? Но объясняться не приходится, на том конце тишина, шорохи, какой-то звон похожий на звенящие стаканы, а я прибавляю звук на полную, зажимая рот рукой, чтобы не было слышно моего тяжелого дыхания и прислушиваюсь к каждому звуку.

— Заказала? — отчетливо слышу мужской голос, отказываясь узнавать в нем Вадима.

— Да, доставка в течение часа, — усмехается женский сладкий голос. — Ресторан в квартале от нас и такая долгая доставка. Мой зверь очень голодный? — игриво спрашивает она, и ее голос немного отдаляется, но я все отчетливо слышу. — А себе я заказала любимое вино, — вновь шорох, женский смех. — Боже, Вадим, ты изверг! — выкрикивает женщина. — Дай отдохнуть!

— А как ты хотела Лера, за свои проступки надо платить, — вкрадчиво говорит мужчина. Даже в своей голове я сейчас рисовала образы каких-то чужих мне людей, словно смотрю какой-то фильм с незнакомыми мне актерами. Или бесстыдно подслушиваю посторонних людей.

— Нет, я буду кричать, насилуют, — усмехается женщина.

— Кричи, Лера! Громко кричи! А вообще, когда кого-то насилуют, он не закатывает глаза в экстазе…, — и тишина, секунды, минуты, разрывающей мою душу тишины. Вновь шорохи и громкий протяжный стон женщины. И с каждой минутой она стонет все громче и громче.

— А теперь сама, — задыхающийся голос мужчины. — Давай, Валерия, работай, отдыхать будешь завтра, — почти рычит мужчина, тяжело дыша. Вновь секунды тишины, и…

— Вадиииим! — хриплый протяжный крик-стон. Наверное, мне нужно было услышать именно это, чтобы перестать себя истязать и, наконец, скинуть звонок. Все стихло, даже голоса в моей голове затаились, боясь издавать звуки. Вокруг стояла гробовая тишина, словно на похоронах, в минуту молчания. А потом тишина сменилась криком, громким, оглушительным криком, который раздался где-то внутри меня. Мне очень больно от этого крика, настолько, что я стону в голос, сгибаясь пополам, медленно опускаю голову на стол, прижимаясь щекой к холодной полированной поверхности стола. Хочу вдохнуть, но не могу, словно разучилась дышать, и это не аллегория, я действительно задыхаюсь. Вскакиваю в панике с кресла, хватаюсь за горло, пытаясь дышать, распахиваю окно, впуская свежий воздух и поглощаю его маленькими порциями. А голове сами собой рисуются картинки уже не посторонних людей, а Вадима и Валерии. В эту самую минуту она скачет на нем, ведь я прекрасно знаю, что означает его фраза «а теперь сама». Эту самую фразу он всегда говорил мне, когда хотел, что бы я была сверху.

Зачем он это делает? Для чего? Почему? За что, в конце концов? Как долго он мне изменяет? Она у него первая или очередная? Когда это началось? Или он изменял мне всегда? Задаю сама себе эти вопросы, беззвучно произнося их, шевеля пересохшими губами. А потом вдруг понимаю, что не хочу знать ответы ни на один из этих вопросов, ничего не хочу знать. Хочу все забыть, потерять память, лечь спать и проснуться рядом с мужем, ничего не зная, не руша свои собственные иллюзии. Хочу жить в этом обмане вечно. Но только так уже не получится. Чтобы все забыть, не чувствовать боль и отвращение, мне нужно умереть. Только мертвая я прекращу что-либо чувствовать. Боже, какая же я дура, зачем, зачем я заглянула в телефон Вадима?! Зачем я позвонила на этот чертов номер? Чтобы убить себя и втоптать в грязь все мои чувства?