Не отпускаю

— Я заберу сына сама, не утруждайся, — язвительно проговаривает она и быстро уходит. Отшвыриваю полотенце и иду за женой на кухню. Втягиваю воздух, понимая, что сейчас не стоит выяснять отношения и разговаривать на повышенных тонах.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спрашиваю я, наблюдая как Полина заправляет кофе машину. Она не реагирует, словно меня нет. — Отвечай! — настаиваю я. — Что-нибудь болит?

— Душа у меня давно болит, очень сильно болит и, кажется, скоро умрет, — тихо почти шепотом проговаривает Полина. Иду к ней, чтобы обнять, прижать к себе и просто поговорить. А она резко оборачивается, отступает от меня, словно я чудовище.

— Не подходи ко мне, не смей вообще меня больше касаться! — почти кричит она, обнимая себя руками.

— Полина, я смертельно устал от всего происходящего. Давай просто поговорим как нормальные люди.

— О чем мы будем разговаривать? Все и так ясно. Дай мне развод! — требует она, и я понимаю, что нормального диалога не будет. Делаю еще один шаг в ее сторону, беру за руку, но Поля вырывается.

— Не смей меня касаться. Мне противно, слышишь? Особенно после вчерашнего, — возможно, я мог ей поверить и даже корить себя за то, что сделал с ней. Если бы не факт, что она сама все спровоцировала, да и ей понравилось, ее тело никогда не лжет.

— Вчера тебе не было противно, — все-таки подхожу к ней ближе, не касаюсь, только наклоняюсь и шепчу на ухо, вновь вдыхая ее сладкий запах.

— Вчера ты взял меня силой! — застывая на месте, обиженно кидает мне она.

— Тебе понравилась эта сила. Не лги себе.

— Нет! — громко восклицает она, накрывает руками мою голую грудь, видимо для того чтобы оттолкнуть, но тут же убирает руки. И я знаю почему. Моя маленькая девочка очень любила, когда я занимался дома. Она приходила в спортзал и буквально пожирала глазами мое потное тело.

— Ты совершенно не умеешь врать, — шепчу ей на ухо. — Ты истекала влагой, стонала и расцарапала мне задницу, требуя дать тебе кончить, — ставлю руки на подоконник, потому что чувствую, что она хочет сбежать. — И прекрати вбивать в свою голову, что это было грязно. Вчера ты была прекрасна.

— Нет, — Поля мотает головой, отрицая с каким-то отчаянием.

— Да, Полина, да. Вот так выглядело то, что я не хотел тебе показывать. Но это не все, и если ты прекратишь сопротивляться и все примешь, мы испытаем твои пределы. И возможно тогда ты меня поймешь. И все встанет на свои места, моя девочка.

— Все встанет на свои места, когда ты сотрешь мне память! — кричит она и все-таки пытается меня оттолкнуть. А я глубоко вдыхаю и отступаю. Черт! Она не примет меня таким, какой я есть. Да и не хотел я этого с ней раньше. Отступаю, позволяя ей отойти от меня.

— Дело далеко не в сексе, Вадим. Все гораздо глубже. Дело в предательстве и…, - она не договаривает, сжимая губы. — Мое истерзанное тобой тело ни при чем, оно заживет. Верни мне мою душу! Я тебе ее доверила, а ты втоптал ее в грязь! — ещё несколько слов и она заплачет. Светло-зеленые глазки наполняются слезами. — Я не вижу тебя и мне легче! А рядом с тобой невыносимо. Зачем ты здесь?! Почему не ушел?!

— Со мной невыносимо, зато с другими я смотрю прекрасно! — я сам себя распаляю, вспоминая вчерашний вечер и то, как ее трогал другой.

— Я имею право быть с кем захочу. Мы уже не вместе! И ты тоже имеешь право трахать кого угодно! Впрочем, тебе и в браке со мной это не мешало, — она говорит это все уверенно, смотря в глаза, но слезы все же скатываются с ее глаз. Мне и прижать ее к себе охота и одновременно придушить.

— Нет, Полина! Поиграли в свободу и хватит. Развода не будет! Я дал тебе время подумать и успокоиться. Но ты решила, что тебе все можно! — она отворачивается от меня, а я хватаю ее за скулы, поворачивая к себе. — Я возвращаюсь. И хочу, чтобы все было как раньше! Никакой работы! Тебя завтра же уволят! У тебя есть цветочный салон. Занимайся им.

— Ты не всесильный и не тебе решать, уволят меня или нет, — так дерзко заявляет она, вызывая мою усмешку.

— Тебя взяли туда, потому что я так захотел, и уволят тоже, потому что я захочу, — я не хотел говорить ей правду, но своей дерзостью и шашнями с ублюдком, она вынудила меня это сделать. Полина сглатывает, пристально смотрит мне в глаза и кусает губы.

— Ты…, ты…, вся ее решимость тут же испаряется.

— Да, Поля, это я. Я такой. Теперь мы будем жить без фальши, как ты хотела.

— Мы не будем жить вместе. Это твой дом, и я не имею право тебя выгнать. Тогда я уйду сама! — она вновь дергается, пытаясь меня оттолкнуть, вынуждая меня вновь злиться.