Не отпускаю

Я отгородилась от всего, отодвинув все на второй план. Задвинув далеко на задворки своей души всю боль и переживания. Сейчас ничего не имеет значения кроме моего ребенка. После того, как я в каком-то помешательстве хотела от него избавиться, я много должна этому ребенку, который, по сути, является моим спасением. Беременность и осознание того, что я теперь не одна, очень хороший антидепрессант. Жизнь стала совершенно другой. В течение почти двух месяцев, мы живем как обычная семья. За исключением того, что мы с Вадимом не спим вместе. Точнее я по-прежнему не подпускала его к себе. Не позволяла обнимать, целовать и общаться со мной так, словно в нашей жизни ничего не произошло. Возможно, это и злило Вадика, но он старался этого не показывать. Он был удивительно терпеливым и сдержанным, что на него совершенно не похоже. Наверное, я сильно напугала его своим желанием избавиться от ребенка, и теперь он боялся на меня давить.

Зима выдалась на удивление снежной, но не холодной. За окном царила зимняя снежная сказка. Огромные сугробы, деревья, укутанные в снежный плен, просто завораживали. Особенно ночью, когда наш двор освещал свет фонаря, все казалось серебряным, искрящимся и необыкновенным. Теперь это моя вечерняя традиция. Уложить сына спать, прийти на кухню, достать из холодильника что-нибудь сладкое, от которого я теперь не могу отказаться, отращивая себе бедра, погасить свет и смотреть на двор, поедая очередной десерт. Сегодня это тирамису, который привез Вадим из моего любимого ресторана. Он вообще теперь постоянно меня балует. Привозит много вкусного, интересуясь моими предпочтениями. Ходит со мной на приемы к врачу, допрашивая моего бедного Евгения Константиновича, но тот стойко отвечает на все его тридцать три вопроса. Вадим буквально одевает меня по утрам, чтобы я не замерзла. Иногда, когда не спешит на работу, готовит завтраки и приносит мне их в постель. Мы общаемся, как… я даже не могу сейчас определить формат наших отношений. Как друзья, как родственники. Последний месяц Вадик пропадает на работе, говоря, что у него возникли сложности, я не интересовалась какие, а он не спешил объяснять. Возможно, у него действительно проблемы в бизнесе, но когда тебя предают и лгут на протяжении всего брака, сложно поверить в то, что мой муж действительно работает, а не трахает вечерами очередную любовницу. Тем более между нами ничего нет уже три с половиной месяца. И судя по спокойствию Вадима, он не страдает от нехватки секса. Но мне все равно. По крайней мере, я достаточно хорошо себя в этом убедила. Сама выдумала, сама почти поверила, в том, что стала безразличной.

— Что нового сегодня показывают за окном? — усмехается Вадим, подходя к окну, смотря вместе со мной на сверкающий снег. Ничего ему не отвечаю, а он берет ложку и ворует у меня десерт.

— Это мое, — отодвигаю от него тарелку, поедая десерт сама.

— Похоже, у нас точно будет дочь, — так уверенно заявляет он.

— С чего ты взял?

— С того, что ты поедаешь сладкое и фрукты, и смотреть не можешь на мясо и жирную еду, — он вновь тянется ложкой к моему тирамису, но я игриво бью его своей ложкой по руке.

— Это ещё не значит, что у нас будет девочка.

— Мне лучше знать, кого я сделал, — ухмыляясь, произносит он. — У нас будет маленькая, сладкая девочка, очень похожая на тебя. Так что можешь придумывать нашей дочери имя.

— Ты не меняешься, — фыркаю я. — Все такой же самоуверенный.

— И я всегда прав, — Вадик отталкивается от подоконника, встает позади меня, обвивает руками мою талию, накрывая ладонями живот.

— Что ты делаешь? — пытаюсь вырваться, но он не пускает.

— Тихо, я хочу почувствовать свою дочь, — говорит он куда-то в мою шею, обжигая своим горячим дыханием. А я напрягаюсь. На самом деле, я очень скучаю по Вадиму. Оказалось, можно дико тосковать по собственному мужу, живя с ним в одном доме. А на фоне гормонов, меня скручивало от желания почувствовать его всем телом. Организм просил нежности и ласки, а разум кричал, не смей, и постоянно напоминал мне о других женщинах в его жизни.

— Вадим, там нечего ещё чувствовать. Живот только начал округляться, и шевелиться наш ребенок начнет минимум через месяц, вновь пытаюсь вырваться, но он не отпускает.

— Я все равно чувствую, — шепчет он в мои волосы, водя по ним губами. А, по-моему, он пользуется моей беременностью, чтобы прикоснуться ко мне.