Не отступать, не сдаваться!

— Извини, Джонни, ты знаешь, как я тебя уважаю, но ты немного ошибся. Не только гордый знак "Империи", но и не менее гордый знак "Славян". И тех, кого я решу пригласить в альянс третьими. В таком случае, я готов на два месяца представить, что у меня испорчено зрение.

— Не много ли требований, Энэтоли?

— Требования? Какие требования? Просто встречное предложение другу, который понимает, как важно было вовремя найти игрока, стоящего рядом со мной, — Коперник лучезарно улыбнулся и обнял меня за плечи, будто это я его лучший друг, а не Джон Доу.

— Что ж, ты прав, — на обдумывание Джону Доу потребовалось всего пять секунд. — Этот Сармат действительно оказал тебе добрую службу. Надеюсь, ты достойно отблагодарил его за всё? Или, может быть, пожадничал? Мы же все знаем, что ты немного скуповат.

— Об этом история решит умолчать, Джонни, — спокойно сказал Коперник, хоть было видно, что последняя фраза его задела. — Да и зачем тебе, мой друг, это знать? Как ты там говорил? История не терпит сослагательного наклонения. Пусть она продолжает не терпеть его и в этом случае. Я думаю, Сармат всем доволен, раз стоит сейчас рядом со мной, а не с тобой. Тебе не стоит переживать по этому поводу.

— Понятно. Ты очень доходчиво мне объяснил. Пожалуй, я соглашусь с тем, что на два месяца к значку клана "Империя" может присоединится значок клана "Славяне" и ещё один, который ты пожелаешь выбрать. Но на этом всё, Энэтоли. Если мои глаза, когда я буду наслаждаться полётом на "Бальтазаре", исследуя северные территории, заметят кого-то лишнего — они действительно заметят. И тогда придётся вам напомнить, что не нужно показываться там, где ненужно.

— Джонни, меня это совершенно не волнует, — уверил его Коперник. — Если ты увидишь кого-то и это будут не мои ребята, мне безразлично, как твой домашний питомец с ними поступит. Двумя месяцами незаметности ты меня обезоружил. Я даже не знаю, что могу сказать против. Ладно, может быть, через два месяца придумаю, но пока меня абсолютно всё устраивает. Ты в этом мастер, Джонни. Ты всегда мог меня убедить. Добрым словом, дельным советом… Ругающим пальчиком. Я всегда готов был к тебе прислушиваться. Думаю, мне стоит так поступить и сейчас. А через два месяца, когда мы с тобой подведём итоги незаметности, возможно, опять переговорим.

— Буду рад вновь увидеть старого друга, — растянул рот до ушей Джон Доу. — Только давай подтвердим всё это на бумажке и пообещаем друг другу не баловаться игрушками, которые у нас есть. Ну, я теми "всего тремя". А ты тем, который "аж один". Договорились?

— Джонни, я тебе обещаю, что на два месяца забуду о том, что он существует. Даже играться прекращу, несмотря на то, что он так красив. Что так и просится на волю.

— Один выйдет погулять и сразу же исчезнет, — грустно сказал Джон Доу. — А вот три могут гулять по очереди. Сначала один, потом второй, потом третий. И когда они исчезнут, могут унести с собой гораздо больше.

— Я не согласен с тобой, Джонни, — отрицательно закивал головой Коперник. — Вред от одного может превысить вред от трёх. Я смотрю на твоих вышколенных бойцов, расставленных у ковра, любуюсь их уровнями, которые перешагнули планку двухсотого, и плачу, когда смотрю на свой жалкий 178-й. А потом смотрю на твой 209-й, на твою корону, на твой плащ, на твои гобелены… Чёрт возьми, да даже на твой трон! И слёзы высыхают на моём лице. Они высыхают и появляется улыбка, когда я понимаю, что благодаря подарку Сармата, мы с тобой всё ещё останемся друзьями даже спустя два месяца. Два месяца мы будем друг друга не замечать, но всё равно помнить друг о друге. И помнить о том, что через 60 дней, нам опять придётся поговорить. Ведь так, Джонни?

— Посмотрим, мой друг, посмотрим, — с лица Джона Доу, наконец-то, исчезла улыбка. Он перестал демонстрировать свои эмоции и застыл с каменным лицом. — Передайте Энэтолию документ. Пусть ознакомится и подтвердит. А вы, уважаемый наблюдатель, заверите.

— Несомненно, — подал голос тот.