Не пара

— Действительно, — всплеснула я руками. — Ничего.

Ничего, чёрт побери! Ничего, стоящего его внимания. И больше всего бесило, что он прав. И вопрос должен был звучать так: что нового я должен был услышать?

Что нового, спустя шесть лет наших встреч и расставаний, наших ссор и примирений, обид и прощений, головокружительных взлётов и сокрушительных падений я ещё могла ему сказать?

Только выкрикнуть, что больше всего на свете я боюсь его потерять. Написать кровью, что я люблю его. Убить ради него. Убиться. Хотя… всё это как раз уже и было. Именно поэтому я вдавила педаль газа в пол и въехала в бетонную стену, когда он уехал.

Он не ответил, лишь слегка повернул голову в мою сторону.

И до самого автоцентра мы молчали.

— Думаю, к концу недели будет готова, — пояснял Верейскому механик у разбитой машины. — Но ремонта много… — дальше он в подробностях перечислял, что именно я разбила, что повело, сломано, сработало.

Мне было совершенно плевать на то, сколько придётся заплатить. Я заплачу! Меня бесило, что мы приехали сюда, потому что Верейский хотел убедиться, что я сделала это сама. Одна.

— Всё? Доволен? Да, я никого не убила. И сама не пострадала, если тебе это, конечно, интересно.

— После шести сработавших подушек безопасности? — усмехнулся он, открывая дверь своей машины. — Нет, не интересно. Но ты права, хотел убедиться, что в машине ты была одна.

— И это всё, что тебя волновало? — хлопнула я за собой дверью со всей силы. — Убедиться, что я не притащила какую-нибудь из твоих шалав и не припугнула?

Он тяжело вздохнул и опять промолчал. Дождался, пока механик принесёт ему номер своего телефона. Приоткрыл окно, чтобы взять клочок бумаги и только потом завёл машину.

— Но у тебя же кто-то есть? — спросила я, когда мы уже выехали на дорогу. Душили обида, злость, горечь. Хотелось его задеть, зацепить хоть чем-то. Иначе справиться с этой яростью, что вызывало его равнодушие, никак не получалось. — Отвечай, твою мать! Отвечай! — схватилась я за руль и дёрнула.

Он едва справился с управлением. Машина вильнула. Встречная полоса взорвалась сигналами клаксонов. Он сбросил газ. Прижался к обочине, остановился. Замигала включенная «аварийка». И только после этого повернулся ко мне.

— Ты хочешь разбить лоб об эту стену — бейся сколько угодно. Но прекрати играть с жизнями других людей.

— Ты не ответил, — вскинула я подбородок. — Ты кого-то трахаешь, да?

— Я могу трахать кого угодно, стюардессу в самолёте, администратора в гостинице, да хоть вот этого механика, — выразительно глянув на брошенную визитку, он убрал её в карман, — но твои сцены ревности уже и неуместны, и смешны. Всё это мы с тобой давным-давно прошли, Юль. Всё на тысячи раз обдумали, на сотни обсудили. Если я с тобой, то я с тобой, — протянул он руку. И сжав мою вложенную в его ладонь, подтянул к себе. — Прекращай дурить. Ну? Куда? На скалодром? В парк? В кино? Только давай завтра, хорошо? Сегодня я ужасно устал. А потом два дня буду в твоём полном распоряжении. Как и обещал. Перед очередным отъездом. Куда? Поедем навестить твою Чёрную Звезду?

— Чёрную Звезду, — хмыкнула я, невольно поёжившись. — Ну ты вспомнил! Эту лошадь я продала ещё два года назад.

И снова меня передёрнуло от воспоминаний.

Эту грёбаную лошадь я продала Ренату Алескерову. Так мы и познакомились.

— Как быстро время бежит, — вздохнул он. И улыбнулся понимающе, снова встроившись на машине в основной поток, к центру. — Ну рассказывай, чего там понаписал тебе твой «миллион подписчиков», что ты опять не в духе? Срочно нужны мои руки на фото? Могу пожертвовать. И не только их. Ухо? Бровь? Обе волосатых ноги? Для тебя ничего не жалко.

— Прекрати, — засмеялась я. — Вот ещё я бы парилась, что мне пишут эти злые завистливые макаки, — хмыкнула гордо. От плохого настроения не осталось и следа. Только он так умел. Я достала телефон. — Закажем еду или заедем куда-нибудь поесть?

— А я наивно надеялся, что ты что-нибудь приготовишь, — улыбнулся он. Ярко. Тепло. Солнечно.

Моё солнце. Солнце на тёмном небосклоне моей жизни. Солнце, что я всегда жду.

— А знаешь, я ведь приготовлю, — с беззаботным видом зашла я на кухню, когда мы решили всё же ужинать дома.

И едва успела прикрыть собой окно — на стекле красовался отпечаток мужской руки.

Глава 8. Девчонка, которая застряла. Но не в паутине

Чёрт, чёрт, чёрт!

Пока Павел пошёл в душ, я бегала по кухне как перепуганная курица. И у меня всё валилось из рук, и в прямом и в переносном смысле.

Я решила сделать карбонару. Но спагетти переварила, ещё и половину вывалила в раковину мимо дуршлага. Бекон подгорел. С чёрным перцем я, задумавшись, кажется, перестаралась. И последней каплей стало свернувшееся яйцо.

— Блядь! — швырнула я в сердцах в мойку ложку.

Ведь знала, что надо остудить, что лучше переложить в другую посуду, отделить желтки от белков, но поторопилась. И теперь это не карбонара, а макароны с омлетом.