(Не) пара для короля (СИ)

— Твоя мать каким-то образом заблокировала передачу дара. — Дарриэль пожал плечами. — Впрочем, это не так уж сложно. Даже неинициированному магу. Обычно никто подобного не делает, потому как особого смысла в блокировке нет. Все равно после смерти носителя его прямой наследник по крови получит все, что ему полагается. На силу дара это все равно не влияет. Напротив, намного разумнее научить своего преемника правильно использовать способности, которые он получил. Но… Видимо, твоя мать решила пойти другим путем.

Глаза подозрительно защипало от накативших слез. Я уже понимала, куда клонит Дарриэль. Но не могла, не хотела в это поверить.

— Ты нелюбимая дочь, Иви, — печально проговорил Дарриэль. — Всегда ей была и навсегда останешься. И куда важнее то, что если ты умрешь до смерти своей матери — то твоя сестра станет полноправной наследницей рода Квинси. Наследницей со всеми вытекающими из этого последствиями. По всей видимости, твою мать этот расклад полностью устраивает.

— То есть… — глухо проговорила я, наивно отказываясь верить услышанному. — Другими словами…

И запнулась, так и не сумев завершить фразу.

Торопливо отвернулась, не желая, чтобы король или Дарриэль увидели мои слезы.

Некоторое время было тихо. Я беззвучно плакала, стараясь не всхлипывать при этом. Это все было… Таким чудовищным, таким несправедливым!

Да, я прекрасно знала, что мать любит Этель, а не меня. Но… Как она могла? Как могла отправить меня на верную смерть? Я ведь все-таки ее дочь. Плоть от плоти, кровь от крови, как говорится.

Наконец, я судорожно втянула в себя воздух и затихла. Кулаками зло утерла мокрые от слез щеки. Нет, я сегодня же, сейчас же покину этот проклятый дворец и не менее проклятый бал невест! Я больше не хочу участвовать в этом балагане. Честное слово, лучше наняться поломойкой в какой-нибудь трактир. Пусть это самая грязная и неблагодарная работа, но никто больше не сможет играть моей жизнью.

— Иви. — Дарриэль легонько тронул меня за плечо. А еще через мгновение я оказалась в его объятиях.

Верховный маг так крепко сжал меня, что я едва не застонала от боли. Впрочем, он почти сразу ослабил свою хватку, но не выпустил меня. Напротив, принялся гладить волосы, спину, как будто желая успокоить.

— Со мной все в порядке, — глухо проговорила я. Забарахталась, силясь высвободиться.

Дарриэль не стал меня удерживать. Тут же отстранился.

Я низко-низко опустила голову, не желая, чтобы он или Эйган увидели меня в столь плачевном виде. Говорить ничего не хотелось.

— Леди Квинси.

Я тупо уставилась на носовой платок, который протягивал мне король.

— Пожалуйста, не плачьте, — смущенно попросил Эйган. — Вы… А ладно, могу я называть вас на «ты»?

Я неопределенно повела плечами. Все-таки приняла из его рук тонкий батистовый лоскуток ткани с вышитой монограммой в уголке. И уткнулась в него лицом, старательно не глядя ни на Дарриэля, ни на Эйгана.

— Завтра будет совет лордов, — негромко проговорил верховный маг, словно ни к кому не обращаясь.

Эйган промолчал, а я просто дышала через рот, силясь успокоиться.

— Завтра Филипп узнает, что контур не работает, — продолжил Дарриэль.

И еще одна пауза, наполненная моими судорожными вздохами.

— И уже завтра утром, Эйган, тебя поставят перед выбором, — заключил Дарриэль. — Нет, ты знаешь, я без проблем оставлю пост верховного мага. Цепляться до последнего за него я точно не буду. Но ты ведь понимаешь, что произойдет потом. Готов отказаться от Патрисии?

— Дарри, ты рвешь мне душу, — чуть слышно прозвучало от короля. — Что, ну что мне делать?

Я невольно задержала дыхание, дожидаясь ответа от Дарриэля.

К этому моменту я услышала достаточно, чтобы сделать собственные выводы.

Да, если меня инициируют, то я смогу нейтрализовать загадочную находку. А следовательно, контур дворца будет возрожден. Но… Король выразился более чем ясно. Как только моя мать умрет — я стану темной ведьмой. Более того — инициированной темной ведьмой. И буду представлять реальную угрозу для королевской власти, которую, скорее всего, постараются ликвидировать сразу же.

Невеселый выбор. На одной стороне весов самостоятельность короля как правителя. На другой — моя жизнь. Если Эйган захочет возродить контур, то ему неминуемо придется пожертвовать мной.

«Неправильно, — в этот момент исправил меня внутренний голос. — Если Дарриэль этого захочет. Он верховный маг. Он без проблем тебя инициирует. Но только это будет означать, что ты — лишь средство для него в хитроумной придворной политике. Потому как жизнью любимой девушки не рискуют».

— Иви ведь эмпат, — негромко проговорил Дарриэль. — И эмпат очень неплохой. Она способна чувствовать чужую боль как свою. Темной ведьме будет весьма проблематично использовать свой дар с таким ограничением. Кого бы она ни прокляла — она все прочувствует на своей шкуре. Всю боль, все отчаяние, весь страх жертвы.