Не плачь, Джульетта! [Феллини]

Журналист: — Они никогда не были в Австралии. Джульетта с лету врубилась в очередной экспромт мужа, сочинив рецепт артишоков. Она вообще здорово умела подыграть в нужный момент в нелегком спектакле их жизни. Я бы даже сказал… Я бы сказал так: жертвы Джульетты, приносимые ее кумиру, были точными пассами в их общей игре. Вдумайтесь: эта великая, да великая актриса, отказывала другим режиссерам! Она снялась всего в четырех его фильмах! За пятьдесят лет… Боже, как представлю, хочется плакать… Маэстро, вас не мучит сознание упущенной возможности?

Федерико: — Можно подумать, что все это время Джульетта скучала! Вы же сами, юноша, обвиняли меня, что тяготы творческого процесса ложились на ее хрупкие плечи. Да, она во всем помогала мне. Помогала с интересом и радостью! А в 1965 я сделал фильм, посвященный Джульетте… О ней, для нее…Джульетта хотела создать образ противоположный сыгранным ею ролям — бедняжкам Джельсомине, Кабирии. И она с этим справилась!

«ДЖУЛЬЕТТА И ДУХИ» ЭПИЗОД на студии. Художник показывает Феллини и Джульетте макет афиши фильма «Джульетта и духи»

Федерико: — Ну что у не за поза, Берт! Голова опущена, во всей фигуре уныние и подавленность. Чего это вдруг? Джульетта — это тебе не Кабирия. Это женщина, обретающая интерес к жизни после небольшой хирургической операции. Операции по удалению призраков. Это не жертва, это человек, вступающий в реальную жизнь. Она освободилась и, наконец–то, трезво смотрит на вещи. А что ты этим своим «надгробием» хочешь сказать? Афиша решительно противоречит тому, что я был намерен сказать.

Художник Берт: — Это совершенно точное отражение того, что вы сделали в своем фильме, маэстро.

Федерико:тычет пальцем в фигурку на афише: — Такого я не делал! Но если ты увидел все так — это твоя проблема, слепой художник.

Джульетта: — Федерико, но ведь восприятия фильма может быть разным… И потом…Афиша вовсе не так плоха. Эффектно выглядит название…Наши имена набраны крупным шрифтом.

Федерико: — Афиша не подходит.

Он кладет на афишу лист белой бумаги, полностью скрыв рисунок.

— Прекрасно! Теперь — то, что надо. Я предпочитаю этот вариант.

Джульетта: — Но… Фигура героини выражает так много… Без нее как–то пусто…

Федерико: — Все, что надо, ты выразила в фильме. (художнику): — Чао, Берт. Утверждаю последний вариант. С листком. (подталкивая Джульетту, уходят)

СНОВА КРОВАТИ В БОЛЬНИЦАХ

Журналистк Феллини: — А ты жалуешься, что с возрастом Джульетта стала сварливой. (Джульетте) Какое смирение, синьора Мазина!

Джульетта: — Сцену я ему закатила дома! Такое бывало. Редко, но случалось. Да, я весьма терпелива, но нельзя же потакать всем капризам! Тем более, уж поверьте мне, многое он делает на зло мне. Так, по мелочам. Что бы доказать: прав всегда только он — Божественный.

Федерико: — Но ведь я и в самом деле всегда прав!..Почти всегда. Главная победа Джульетты в этом фильме — ее освобождение от прежних героинь.

Джульетта: — Это верно. Мне стоило большого труда, отделаться от Джельсомины и Кабирии. Я сумела стать другой, но как же это было не просто! Помог стиль «либерти», выбранный Феллини для фильма.

Фигуры «либерти» дефилируют, демонстрируя наряды.

Федерико: — Этот стиль, называемый чаще «модерном», с детства наводил на меня ужас. В его агрессивной декоративности гипербола чувственной пресыщенности и некое предчувствие катастрофы. (Журналисту) Ты ж не станешь с этим спорить, всезнайка?

Журналист: — Не стану, но именно чувственность «модерна» меня притягивает. Альберто Моравиа высказался брутальней: ««Либерти» — это изобразительный кошмар, в котором бессознательно выражаются дегенеративные тенденции сексуального характера, развившиеся среди буржуазии в предчувствии катастрофы 1914 года» Видимо, я не чужд дегенеративных тенденций. И сексуальности.

Федерико: — «Либерти» всегда сексуален! «Джульетта и духи» — мой первый полнометражный цветной фильм! Я буквально заболел цветом. Фильм основан на сновидениях, уводящих в мир чувственных искушений, которые одолевают Джульетту. Фантазийная, декоративная эротика…

Журналист: — Дом подружки героини Сузи — экзотический бордель, где господствует культ фаллоса и секса. Ты выдаешь все это за сны неудовлетворенной женщины. Но ведь это твои фантазии, маэстро. Твоя манера смешивать сладость и порок. Декорировать пропасть дурманящим букетом.