Не плачь, Тарзан!

Да плевать мне на это. Хочу, чтобы он прижал меня к стене, хотя бы еще один раз за всю мою убогую, несчастную жизнь.

«Глава семейства немного устал»

На следующий день я пошла к Йенни, чтобы срочно поделиться историей об эксклюзивном зеленом костюме. Мы были с ней так близки, что происходящее обретало настоящую полноту только после того, как я пропускала его через Йенни. Билли и Беллу я взяла с собой, мы напекли бисквитов и прихватили бутылку сока. Я хотела предложить прогуляться на детскую площадку.

Йенни стояла в дверях с каким-то странным выражением лица и натянуто улыбалась. Я сразу все поняла.

У Йенни был Кенни. Йенни и Кенни — ну и парочка! Он работал официантом и любил допивать бокалы за посетителями, в результате чего доработался до настоящего алкоголизма. На это у него ушло десять лет, а когда они встретились с Йенни, все только начиналось. В трезвом состоянии Кенни довольно приятный, немного задумчивый и лукавый, приветливый и добродушный мужик. Но когда выпьет, становится просто невыносимым, теперь-то мы это знаем. Йенни и раньше догадывалась о его проблеме, но убедила себя, что он образумится, когда почувствует ответственность за семью. Но случилось прямо противоположное — вот это был сюрприз! В тот день, когда Йенни сообщила ему, что ждет Калле, он исчез и вернулся только через три дня. Воняло от него, как от целой пивоварни. Не думаю, что сейчас у него есть работа, — наверно, слоняется целыми днями в каких-нибудь парках, прикорнув на скамейке. Йенни выгнала его, когда ждала Габриеллу, не хватало ей только, чтобы Кенни слонялся по дому и бубнил всякую ерунду. Особого труда это не составило, он редко появлялся на горизонте.

Но в последнее время Кенни что-то зачастил. Он приходил неожиданно и, покачиваясь, стоял на пороге. Со слезами в голосе, сопя как паровоз, говорил, что имеет право видеть своих детей, а потом отталкивал Йенни и вламывался в квартиру. Много раз он засыпал на диване, даже не успев поздороваться с детьми, просто лежал и храпел с открытым ртом. Иногда он просыпался посреди ночи, открывал холодильник и уничтожал все, что попадалось ему под руку, запивая молоком прямо из пакета.

— В следующий раз вызывай полицию! — однажды сказала я Йенни.

— Полицию? — устало переспросила она. — Но ведь он действительно имеет право. Он имеет полное право видеть своих детей минимум два раза в неделю. Здесь мы с ним на равных, у меня нет денег нанимать адвоката, чтобы отсудить у него детей. Раньше это никакой роли не играло, потому что Кенни почти не появлялся. Обычно он падает, как полено, даже «привет» не успевает сказать.

— Он не имеет права врываться к тебе и брать все, что захочется. Это называется нарушением неприкосновенности жилища!

— Ты что, предлагаешь отпускать детей к нему? Чтобы они общались с подзаборными алкашами? Габби всего полтора года! Завела ребенка — значит, от его папаши тебе уже никуда не деться, таковы законы в этой стране, — с горечью сказала Йенни. — Он ведь не дерется, да и в квартире ничего еще не разбил. Так что этот номер не пройдет. Лежит себе и храпит. Наверно, приходит к нам, когда ему больше некуда деться.

По тому, как у Йенни были поджаты губы, я поняла, что сейчас именно такой момент. Но дело было хуже.

— Не могу я с тобой пойти, — сказала она. — Сегодня наш папочка решил сводить детей в зоопарк. Он пока еще не сильно пьяный, даже дорогу сможет найти. Да и меня обещал с собой взять, я же просто сгораю от желания!

— Хочешь, мы вместо тебя с ним поедем? — спросила я. Йенни всю неделю работала сверхурочно и была совсем бледная от усталости. — А ты пока поспишь пару часиков.

Йенни вздохнула.

— Это было бы здорово, — сказала она. — Только не знаю, согласится ли Кенни. Кажется, у него возникла дурацкая идея наладить наши отношения.

Но Кенни согласился. Ради Йенни мне пришлось немного пококетничать с ним, а он воспринял это всерьез и был весьма польщен. Он даже подмигнул мне и жестами дал понять, что нам не надо выдавать себя перед Йенни. Мы двинулись в зоопарк всей честной компанией: полупьяный, скверно одетый мужчина, четверо детей, из которых двое сидели в коляске, и я.

Уже на остановке Кенни принялся за свое. Мы семь минут ждали автобуса, и Кенни начал орать и ругаться на весь автобусный парк, так что люди косились на него. Габби заплакала. Вдруг Кенни скрылся в кустах, я могла только догадываться, что с собой у него была фляжка, потому что вернулся он посвежевший и пахло от него отнюдь не лосьоном после бритья.

— А вот и я! — крикнул он. — А ну-ка, дети, давайте повеселимся! И мамочка тоже скучать не будет! — Кенни шлепнул меня по заднице газетой, которую только что подобрал на скамейке. Из-за поворота появился автобус и затормозил возле остановки.

Кенни влез без очереди и с важным видом стал строить из себя главу семейства.

— Пропустите женщину с коляской, освободите проход! — властно кричал он, подсаживая нас в автобус. Он встал перед водителем, широко расставив ноги, и вытащил кошелек.