Не плачь

У нас – так уж получилось – такой дом как раз напротив нашего. Не знаю семью, которая раньше жила в том доме. Сейчас, говоря про дом напротив, все наши соседи называют его просто «тот дом». Он пустует уже много лет, жильцы покинули его еще до моего рождения. Почему-то я никогда не интересовался, кто там жил – мне было все равно. По-моему, прежние соседи давно умерли, оставив после себя обрывки воспоминаний о когда-то счастливой семье и заброшенном доме. Единственная обитательница «того дома», о которой все говорят, – мертвая Женевьева, хотя в основном ее называют просто «она», а иногда даже «оно» или «существо», отказывая ей в праве быть человеком. Некоторые уверяют, что видели призрак Женевьевы, существо, которое перемещалось по комнатам. Ее душа навечно заключена там, как в тюрьме. Но я-то понимаю, как глупо верить в подобные байки. Рассказчики просто пудрят мозги. Никаких привидений не существует.

– Сквоттеры гребаные, – в последний раз повторяет отец, вставая из-за стола. Спотыкаясь, он бредет к холодильнику за очередной бутылкой пива. Колпачок кладет на рабочий стол; потом идет в гостиную, где продолжает смотреть футбол. Грязную тарелку он оставляет мне, зная, что я ее вымою. Салфетка валяется на полу, и я ее подбираю.

Куин

Мне не приходится слишком долго ждать.

Я по-прежнему стою на кухне и держу в руке телефон Эстер. И вот он снова звонит. Я вздрагиваю от неожиданности и вижу на экране номер. Он местный, начинается с кода 773. Слышу женский голос – доброжелательный и приветливый. Скорее всего, это моя ровесница, хотя по телефону трудно определить возраст, потому что я, разумеется, ее не вижу.

Когда она спрашивает Эстер, я быстро отвечаю:

– Да, это я.

Очень забавно выдавать себя за Эстер. Я очень высоко ее ценю. Если на свете и есть человек, на кого я хочу быть похожей, то это Эстер. Она красивая, умная и добрая. Иногда она бывает бесстрашной и отважной; к тому же она отличная соседка.

Но все мои соображения быстро отходят на второй план, когда неизвестная девушка объявляет:

– Я по вашему объявлению в «Ридере».

– Какому еще объявлению? – спрашиваю я, ненадолго забывая, что выдаю себя за Эстер. Потом начинаю соображать. Наверное, она что-нибудь продает – скорее всего, расчищает свой бокс на складе. Вдруг кому-то понадобилась ее старая лавовая лампа? Такие лампы давным-давно вышли из моды.

– Объявлению о поиске соседки, – отвечает моя собеседница, и у меня пересыхает во рту. На какое-то время я лишаюсь дара речи. – Вы уже нашли кого-то? – спрашивает она, и проходит куча времени, прежде чем ко мне возвращается способность говорить.

В голове у меня кружится тысяча мыслей, но главная из них вопрос, которым я задаюсь снова и снова: зачем? Зачем Эстер поместила объявление в «Ридере», зачем она ищет новую соседку, зачем она хочет от меня избавиться?

Мне больно. Чувствую себя так, словно Ромео ударил меня кинжалом в спину. Вспоминаю свои прегрешения: да, я неряха; часто плачу не половину квартплаты, а всего сорок пять процентов, у меня почти никогда не бывает наличных на оплату своей доли коммунальных расходов… А еще я часто оставляю свет зажженным и забываю выключить воду.

И все-таки… Эстер ведь тоже неряха! Я невольно думаю: «Эстер, как ты могла так поступить со мной?» Думала ли она о том, куда я денусь после того, как она меня вышвырнет? Обратно домой в «одноэтажную Америку», к родителям и гениальной сестричке Мэдисон? Да ни за что на свете! Эстер могла бы прямо сказать, что ей во мне не нравится; мы бы все обсудили… Она хотя бы могла предупредить меня заранее, что хочет найти новую соседку! У меня было бы время поискать себе новое жилье… У меня сжимается сердце. Я считала Эстер своей подругой! Выходит, ошибалась. Наверное, Эстер была мне просто соседкой – и не более того.

– Если нашли, ничего страшного, – говорит моя собеседница, но я откашливаюсь и, изображая радость, отвечаю:

– Нет, не нашла. Очень рада, что вы позвонили. – И я договариваюсь о встрече с девицей, которая должна меня заменить; она займет мое место за кухонным столом, мое место на розовом диване. Скоро она займет мою комнату и станет лучшей подругой моей бывшей лучшей подруги, а меня выкинут, как остатки вчерашнего ужина.

Я жалею себя: остаюсь совсем одна в большом городе, без Эстер. Мне не по карману снимать в Чикаго квартиру одной. Наша с Эстер квартира стоит тысячу сто долларов в месяц, что для Чикаго очень дешево. Эстер живет здесь уже много лет; вот почему ее квартира дешевле, чем такие же по соседству. Все дело в законе о контроле над ценами. Если бы я сегодня пришла к миссис Бадни и сказала, что хочу отдельную квартиру, такую же, как та, которую снимаю пополам с Эстер, она сдала бы мне квартиру не за тысячу сто, а за тысячу шестьсот долларов в месяц. Таких денег у меня и близко нет.