(Не) по любви

«Три года — не так уж и много», — думала Кэтрин. Таким был её ультиматум: чтобы у их договора был срок, спустя который отель целиком перейдет в собственность прежних хозяев. Она разведётся с ним всего через три года! Три долгих года в обмен на что? Теперь Кэт ругала себя за то, что не упомянула в договоре еще один пункт: участок земли в Пенедесе. Наверное, разум затмило чувство долга перед тётушкой Рози?

— А ты молодец, — бросил Энтони. По его тону было трудно понять, похвала это, или оскорбление. Доза алкоголя в его крови заметно превышала норму. И это еще сильнее пугало её! Кэтрин решила не отвечать.

Машина везла их в неизвестном направлении. Скорее всего, туда же днём ранее отправился её скромный багаж. Один небольшой чемодан и пару коробок с обувью. Туда, где ей предстояло прожить целых три года. Кэтрин вздохнула и начала обратный отсчет. Время пошло…

Дверцу открыл водитель, он же подал ей руку.

— Спасибо, — поблагодарила Кэтрин, вдруг понимая, что это лицо ей знакомо. Тот самый, из страшного сна! Сейчас он казался вполне интеллигентным и уже пугал её. Но от сердца все равно отлегло, когда, проводив до двери, громила остался снаружи. Вслед за ней вошел Торрес. Он скинул туфли и затерялся в недрах тёмного дома.

Свет зажегся и Кэтрин сглотнула. Не так она представляла себе обитель миллионера! Вместо виллы на берегу моря перед ней был какой-то психический дом. Голые кирпичные стены, ржавая фурнитура. И мебель в стиле барокко. Кто-то специально собрал под одной крышей кучу ненужных вещей. Со стен смотрели жуткие маски. И темнота коридора вынуждала ускориться. В гостиной было немногим лучше! Огромный дубовый стол, а над ним — навесной канделябр, как будто доставленный сюда из средневекового замка. Сервант на изогнутых ножках и вполне современная кухня.

Вместо стекол в оконных проемах были яркие витражи. Одну из стен украшал огромный веер из павлиньих перьев, и повсюду висели картины. Кэтрин застыла напротив одной из них… Краски сгущались на полотне, и с разных концов устремлялись друг к другу. В этой смеси она усмотрела бесстыдный намек! Как будто художник хотел изобразить слияние двух тел, но в последний момент передумал. Растушевал очертания, заляпал красками холст, чтобы никто не сумел распознать смысл картины.

«Притяжение», — гласила надпись, сделанная от руки.

— За нас! — раздалось за спиной, и Кэтрин вздрогнула.

Он протянул ей бокал. Но она не спешила принять его. Храбрости это не прибавит, а вот бдительность притупит. Кэтрин знала, что это случится! Что теперь из разряда «подзаборной» их близость перейдёт в категорию «супружеской». Она смирилась. Мало того! Месяцем ранее она собиралась отдаться ему в обмен на отель. Однако мерзавец сказал, что теперь ему мало. Так и сказал! Прямо в лицо. Когда Кэтрин добровольно пришла и предложила ему себя. Чего ей стоило это решение! Заранее зная ответ, сукин сын не упустил возможности поиздеваться над ней.

— У тебя мания величия, детка! — усмехнулся Торрес, — Ты слишком дорого ценишь свою киску.

Краска стыда залила её щеки.

— Что вам нужно? — выдавила Кэтрин.

— Мне нужна жена, — проговорил он тоном, скорее деловым, чем насмешливым. Она подняла на него глаза, и поняла, что это не шутка…

— Спасибо, не буду, — ответила Кэтрин и продолжила созерцать работы неизвестного живописца. Ну и пускай её первый раз произойдет с посторонним мужчиной. Он был красив. Не отнять! Но будет ли он нежным с ней? Едва ли.

— Взяла и выпила! — эти два слова ударили в спину. Почти ощутимо. Так, чтобы она осознала — спорить не следует.

Кэтрин взяла из его рук бокал, не решаясь взглянуть. Пригубила. Вино было вкусным. Классика. Красный рубин драгоценной начинкой светился в начищенном хрустале.

— Белый — цвет невинности, да? — его голос стал ниже.

Он стоял очень близко! И хотя в этот день ей приходилось постоянно касаться его: брать под локоть, льнуть к широкой груди, изображая объятия. Но теперь эта близость была совершенно иной. Теперь они были одни! И от мысли об этом у неё участилось дыхание.

— Скажи мне, как ты умудрилась остаться целкой? — рассмеялся Торрес. — Зашила пизду суровыми нитками?

Кэтрин боролась… с собой! Ей хотелось ответить ему. В духе: «да лучше быть целкой, чем с такими, как ты» Но сейчас злить его было опасно. Все равно, что дразнить пса в его собственной будке.

— Ну, ты же мечтала об этом? Признайся! — не унимался её благоверный, — Мечтала, как тебя выебут на шелковых простынях? Как ты будешь стонать, с лепестками роз, прилипшими к голой заднице?

Он опять рассмеялся:

— Ах, я и забыл! Ты же не любишь розы? Нужно было посыпать кровать ромашками!

Кэтрин накрепко сжала челюсти, чтобы ругательство не соскользнуло с языка. Он ещё раз посмотрел на нее, как будто с досадой. Словно предстоящая ночь был для него обязательством.

— Идем, покажу тебе спальню. А то, в принципе, можно и здесь! — он кивнул на диван. Ярко-желтый и кожаный, как кусок благородного сыра. — Что выбираешь?

«Какая разница», — думала Кэтрин, — «Лишь бы только быстрее».

— Может быть, завтра? — на всякий случай спросила она.