Не по совести

Она не успела договорить до конца эту, наполненную безграничной любовью, чувственную, материнскую речь, как ее резко «оборвал» упивающийся своим исключительным превосходством полковник:

– Что за чушь вы – оба! – несете? Какая еще любовь? Какие астрологи? Она «грязная» проститутка, недостойная нашей семьи! А ты, Ира, совсем, что ли, ополоумела, что говоришь несмышленому пацану такую непревзойденную ахинею? Ты что, хочешь всю его жизнь сломать и «пустить» под откос? Ты разве не знаешь, что падшие женщины никогда не способны быть поистине верными, искренними подругами? Я всю свою жизнь общаюсь только с такими и, поверьте, не видел ни одного исключения. Так что эта тема закрыта, и я искренне рад, что все закончилось именно так, и наш мальчик сам для себя сделал правильный выбор.

Он на какое-то время замолк, пытаясь скинуть с себя охватившие его внезапно негативные чувства, но видя, что собеседники внимают ему, будучи не в силах поднять кверху глаза, совладав с собой, продолжал:

– Я понимаю любовь, когда она возникает у равных по социальному статусу и общественной жизни людей, но когда сын далеко не последнего в области человека встречается с какой-то «шалавой», причем пророчит ее себе в жены и даже покупает кольцо, то тут, извините, я просто обязан вмешаться, чтобы уберечь его от огромной ошибки. Ну, как, Андрей, все ли тебе понятно в этой части моего изречения?

Юноша поднял на родителя наполненные соленой влагой глаза и охваченным печалью голосом произнес:

– Я прекрасно, папа, все понимаю, но ничего не могу с собою поделать. Мои чувства настолько сильны, что я готов следовать за этой прекрасной девушкой хоть на самый край света. Она запала в мое сердце с того самого момента, когда я стал понимать различия между мальчиками и девочками, и с тех самых пор она надежно поселилась в моей душе и, конечно же, сердце. Я пытался избавиться от этой занозы и даже не видел ее долгое время, но лишь раз после этого повстречав, моя любовь вспыхнула только сильнее. Мне, естественно, неприятно, что она пала так низко, но к тому ее заставила суровая жизненная действительность, не оставив другого выбора.

– Послушай, Слава, своего единственного ребенка, – поддержала слова говорившего сидевшая напротив добродушная женщина, – возможно есть сейчас шанс дать ему попробовать себя в жизни с дорогой сердцу девушкой, чем женить его по нашей с тобой воле, все равно сделать несчастным и быть потом виноватыми в том, что не дали ему пройти свой «путь» самому? Пусть он сам следует туда, куда ему предначертано, набивает шишки, влюбляется, ошибается, мучается и страдает, но пускай все это будет только его, без нашей с тобой медвежьей услуги. Так, может, все-таки стоит дать ему эту возможность?

Полковник полиции ошарашено смотрел на своих близких людей, совершенно не понимая, как он, отдаваясь полностью своей нелегкой работе, смог упустить самое главное дело своей жизни и вырастил такого неприлично мягкотелого сына. Ну, ладно женщина, – ее с ее нежностью понять еще можно – но здоровый, подающий большие надежды, молодой человек, чтобы мог так неоднозначно свернуть с намеченного пути – это было для него совершенно непостижимо. Поэтому, выслушав мнения их обоих, он опечалено сделал отмашку рукой и решил, что пора заканчивать этот никчемный и бесполезный, по его мнению, разговор:

– Я вижу, что вы, ни тот ни другая, со своею любовью никак не уйметесь, а кто-то должен быть в этой семье более жестким, жестоким, и где-то даже безжалостным, человеком, способным не поддаться на коварные чары какой-то там проститутки. Пусть это буду я и стану ненавистным вам человеком, который возьмет судьбу единственного ребенка в свои надежные руки. С этой минуты, дорогие мои родные, я постановляю следующее, не подлежащее обжалованию, решение: наш мальчик сегодня же уезжает в учебное заведение – я лично его туда отвезу! – и лишается впредь всех положенных ему карманных финансов. Он будет жить только на то, что причитается ему за учебу от нашего государства. Колечко, любезный сыночек, тоже придется отдать. Если же, вопреки моему пожеланию, ты все-таки наберешься смелости и пойдешь против моей, отцовской, воли, то с этой минуты будешь сам кормить себя и семью на свои только средства. Кто не согласен?

Таковых не нашлось. Противоречить несгибаемому полковнику было бы глупо, поэтому, подтвердив свое отношение молчаливым согласием, и мама и сын не проронили больше ни слова вплоть до самого окончания ужина.