Не по совести

— Видишь: вон ту группу ребят? — кивнул он в сторону ведущих себя беспардонно парней, — У тебя «ксива» с собой? Сходи, спроси, чего им от нас стало надо?

— Я бы рад, — ответил честно курсант, — но на такие мероприятия я «корочки» не беру, чтобы, не дай Бог, случайно не потерять.

— Плохо, — проворчал Чибисов, хмуря брови, — придется решать мне все самому. Их четверо — будет тяжеловато, но ничего: бывало и хуже. Ты, как? Со мной?

— Конечно, — любезно согласился Андрей, еще не совсем понимая, что собрался делать его новый знакомый.

— Тогда, пошли, — сказал он, поднимаясь со своего удобного места и направляясь в сторону развеселившейся молодежи.

Холод, как послушный теленок, засеменил за ним следом. Приблизившись к столу, где сидели спортивные парни, худощавый мужчина беспардонно уселся с ними за стол, заранее захватив с собой стул.

— Вы чего, ребятки, распетушились? — начал он без каких-либо предисловий, — Вам чего, совсем что ли жить надоело? Молодые, вроде, еще?

— А ты чего, дядя, угрожаешь нам смертью? — промолвил под общий смех тот, что сидел к нему ближе, самый наглый из всех, — Кашки «борзянки» «обтрескался» что ли? Так мы тебе, сейчас, поможем сходить в туалет и избавиться от лишнего груза, — и сделавшись вмиг серьезным, грозно добавил, — так, как, «Чибис», прогуляемся до уборной?

— Ты кто такой, «недоносок»? — удивленно воскликнул бывалый сиделец, — Я угрожал тебе прежде?

— Не мне, — зло ответил моложавый юнец, лет девятнадцати от роду, — но ты жестоко расправился с моим умершим после этого батей, а тебе дали всего лишь каких-то пять лет. Я же считаю — это наказание абсолютно не справедливо.

— А ты, чего, решился добавить!? — «загундосил» яростным криком преступник, воткнув указательный и средний пальцы прямиком в ноздри своему оппоненту.

Углубляя их дальше сверлящим движением, он стал тянуть голову неприятеля вниз, поднимая его со своего стула и отводя юношу от стола, словно осла. Трое других одновременно вскочили из-за удобной мебели ресторана и бросились в сторону подошедших непрошенных ими «гостей». Холоду пришлось защищаться. В тот же миг, он попал в самый центр кровавого месива. Отовсюду сыпались удары руками, ногами, летели стулья, опрокидывались столы, хрустели трещавшие кости, слышались шлепки о голую кожу, летела брызгами кровь. Поднявшиеся со своих мест посетители, желавшие прекратить подобное безобразие, сами невольно втягивались во всеобщую битву, пока в ней не стали участвовать все гости этого заведения. Все крутилось вокруг, словно шевелящийся улей, придавая некогда привлекательным помещениям вид опустошения и полной разрухи.

Сотрудники развлекательной «забегаловки», не в силах самим обуздать этот хаос, были вынуждены вызвать представителей правоохранительных органов. Приехавшие сотрудники ОМОНа Нижнего Новгорода, не разговаривая ни с кем долго и не ища виноватых, «положили» всех на пол, добавив к общим повреждениям в зале предупредительные автоматные выстрелы, осыпавшие с потолка штукатурку. Когда все поняли, кто здесь главный, и купаясь в крови, продуктах питания и разлитых напитках, приняли наполненные спокойствием позы, участников этой невольной массовой драки стали по одному выводить на улицу, где сажали в полицейский автобус, чтобы вести в ближайший участок, для проведения разбирательства. Не миновала эта участь и курсанта Академии полицейских.

Весть о его участии в столь значимых беспорядках достигла и стен учебного заведения, где сразу же встал вопрос о его немедленном отчислении. Холод сам бы не за что не решился сообщить родителям о столь прискорбном окончании своей не начавшейся еще даже полицейской карьеры, но этот труд взял на себя декан их факультета, состоящий в близкой дружбе с главой их семейства. Вячеслав Александрович собрался за пару часов и немедленно выехал на выручку к сыну. Не пожелавшая оставаться в стороне в том случае, когда решалась судьба ее любимого сына, мать также вызвалась сопровождать своего мужа.

По прибытии Холод-отцу стоило огромных усилий и пришлось подключать все свои связи, чтобы замять это громкое дело, убедив ректорат дать его несмышленому мальчику еще один-единственный шанс. После звонка из Москвы, в Академии к словам полковника нашли надлежащее понимание, спустив этой вопиющий случай на «тормозах». Когда все технические моменты были урегулированы, Вячеслав Александрович решил, что пришла пора «вправить» сыну мозги. Зайдя к нему в общежитие, где тот уже паковал свои вещи, отец, одетый в форму полковника, грозно крикнул столпившемся возле нерадивого сотрудника верным товарищам:

— А, ну-ка, быстро пошли все отсюда.

Видя столь представительного мужчину, никто повторного предложения не потребовал, а поспешили выполнить отданное им приказание. Лишь только они остались втроем (женщина ни в коем случае не пожелала отстраняться от их общего дела и везде сопровождала дорогого супруга), отец грозным голосом произнес: