Не по торной дороге

Размышления Осокина были прерваны приглашением к обеду. Он пошел отыскивать свою даму, предварительно постаравшись отогнать от себя тяжелые мысли; сначала это удавалось ему плохо, впечатление было еще слишком свежо, так что Софья Павловна даже заметила его озабоченное состояние, но потом, взглянув на сестру, которая мастерски надавала на себя личину веселости, он мало помалу успокоился, а близость любимой женщины и мечты о собственном счастии скоро вытеснили из его памяти грустную сцену в саду.

После роскошного обеда гости разбрелись по комнатам с чашками чая и кофе; образовались кружки, некоторые уселись за карты. К Оресту подошла сестра; завидев ее, молодой человек не мог подавить в себе тяжелого чувства: оно так вдруг и нахлынули на него, с прежнею силою, при появлении Бирюковой.

— А тебя можно поздравить, — с улыбкою проговорила она, тронув брата за плечо и отводя его в уединенный угол гостиной. — Ты счастлив!

— Да, Надя… И желал бы, чтобы и другие, милые моему сердцу, были так же счастливы!

Бирюкова вздохнула и провела рукою по глазам.

— Не для меня счастие, Остя! — печально вымолвила она — и слезы послышались в ее голосе.

— Надя, Надя! — в волнении схватил Осокин обе руки сестры. — У тебя другое горе есть, сильнее, чем семейное! Ты не хочешь высказаться… Я ведь вижу… Из-за таких людей, как твой муж, не мучатся, не страдают — их презирают только!

Бирюкова слегка изменилась в лице; «Он что-нибудь заметил!» — мелькнуло у нее в голове.

— Не понимаю я, о чем ты говоришь, — холодно возразила она. — Какое же горе может быть сильнее того, которое я испытываю? Муж — негодяй, средств нет, сердце разбито — чего же еще?

Орест с грустью взглянул на сестру; он ясно видел, что откровенности от нее не дождешься, что даже намека одного было достаточно, чтобы изменить тон ее разговора. Он тотчас же прекратил его и, воспользовавшись первым подвернувшимся предлогом, отошел от Надежды Александровны. Проходя в танцевальную залу, Осокин обернулся и, увидав Каменева подходившего к Бирюковой, горячо пожелал, чтобы отъезд доктора, решенный в саду, состоялся к действительности и как можно скорее.

В зале раздавался гул смешанных голосов, женский смех, шум шагов и передвигаемых стульев. Разносили конфекты и фрукты. Заметив Софи в одном из кружков около эстрады, Орест направился к ней, пробираясь между ходившими дамами и наставленными в беспорядке стульями, как вдруг на самой середине был остановлен милейшим Владимиром Константиновичем, который уписывая за обе щеки громаднейшую дюшессу, левой рукой предложил шурину помещавшуюся на ней кучку конфект; тот вытаращил глаза: «Вот медный-то лоб!» — подумал он и отказался.

— Что же так? — усмехнулся Бирюков. — Или и без конфект много сласти выпало тебе сегодня на долю?

— Не понимаю я ваших острот! — пожал плечами Орест и повернулся, чтобы идти.

— А дамочка-то, ух канальство! С какими калеными глазами! — остановил его зять. — Так вот и пышет!

— Какая дамочка? — нетерпеливо спросил Осокин, порываясь уйти.

— А вон та, к которой ты пробираешься! — бесцеремонно кивнул головой Бирюков в сторону Софи.

— Вы — совершенный невежа! — взбесился Осокин.

— А ты может думаешь, что все дураки, не видят!

Орест отвернулся и пошел прочь.

Около Софи заметил он незнакомую девицу, Огнева и некоторых других кавалеров. Леонид Николаевич сидел немного поодаль и, развалившись, корчил из себя Печорина: зевал, чистил Бог весть для чего, привешенным к часовой цепочке ножичком, свои и без того выхоленные ногти и саркастически улыбался, вслушиваясь в любезности увивавшихся около Софи юношей. При приближении Ореста, он взглянул на него и, вспомнив, что с ним сегодня еще не здоровался, не совсем решительно проговорил:

— Bonjour![132]

Осокин отвернулся и молча прошел мимо скучающего франта. Тот не совладал с собой и сконфузился. Софи, от внимания которой редко что укрывалось, заметила это и подозвала Ореста.

— Садитесь, ласково предложила она ему, — и, в ожидании танцев, поболтаем.

Осокин сел.

— Vous venez de donner une petite leçon?[133] — улыбнулась она, очень хорошо зная, как приятны будут Оресту эти слова.

— Я просто не хотел ответить на его поклон.

— За что?

— Monsieur est trop mal eleve![134]

Софи более не настаивала.

— Ne ferons nous pas un petit tour?[135] — спросила сидевшая около Ильяшенковой девушка.

— Pourquoi pas,[136] — ответила Софи.

— А кстати, у меня и план готов, — сказал Осокин. — Вы видели зимний сад?

— А разве есть?

— Прелестный… Желаете, чтобы я был вашим чичероне?

— С удовольствием. Mery, serez-vous de la partie?[137] — обратилась Софи к своей соседке.

— Volontiers[138], — отвечала та и поднялась с места.

Орест предложил руку Софи, один из юношей ее спутнице, и молодые люди тронулись.

— Вы опять не в духе? — заметила Софи своему кавалеру.

— Что делать: обстоятельства так складываются! — вздохнул молодой человек.

— Вы, однако, капризны!

— Я уверен, что вы извините мой каприз, когда узнаете его причину.

— А в чем она заключается?

— Мне ужасно хочется танцевать с вами эту, кадриль, а между тем…