Не под нашими звездами (СИ)

— Дочка? — он явно не верил своим глазам.

Эстер с удвоенной силой затрясла прутья. Снейп положил руки ей на плечи, призывая успокоиться:

— Эстер, успокойся. Ты не сможешь выломать решетку.

— Почему мне нельзя внутрь?

— Это запрещено.

Мистер Миллер шаркающим шагом медленно подошел к решетке, оказавшись в полосе тусклого света факелов. Эстер ахнула: отец постарел лет на двадцать — тонкая желтоватая кожа обтягивала череп, поседевшие волосы свисали вдоль лица нечесаными патлами, одежда болталась, как на вешалке, голубые глаза, раньше светившиеся юношеским задором, теперь были тусклыми и безжизненными.

Снейп отошел в сторонку, давая возможность отцу и дочери поговорить почти наедине.

Миллер обхватил прутья решетки, накрывая пальцами пальцы Эстер:

— Эстер, как ты здесь оказалась?

— Профессор Снейп помог. Но сейчас не это важно. Я здесь, рядом с тобой! Я так скучала, не верила во все это! Скажи, что это не ты!

— О, Эстер! — Миллер нежно поглаживал ее запястья. — Ты не верила. Я знал. Я знал, что ты примешь мою сторону.

Она непонимающе посмотрела на него:

— Твою сторону? Что это значит? Папа, у меня мало времени, расскажи мне все.

Миллер взглянул на Снейпа:

— Спасибо, что привел ее.

— Это мой долг, — Снейп едва заметно кивнул. — Должен же о ней хоть кто-то заботиться, раз родители не в состоянии.

Джек Миллер ничего не ответил. Он поднял голову и посмотрел дочери прямо в глаза:

— Эстер, я дал твоей матери Непреложный обет, чтобы сокрыть ее деяния. Но я хочу рассказать тебе все.

— Что, папа?

— Обет? — поднял бровь Снейп.

— Да.

Эстер крепче обхватила его руки:

— Но ты же знаешь, что происходит с теми, кто его нарушит?! Неужели нельзя найти другой способ?

Миллер печально улыбнулся и, обхватив лицо Эстер, легонько поцеловал ее в лоб.

— Знаю, дорогая, но тебе нужно узнать правду. Я не боюсь смерти. Я так часто с ней сталкивался, что могу считать ее своим другом. Через два дня будет суд. Приговор явно будет обвинительным. Так что днем раньше, днем позже - мне уже не важно. Ну что ты, дорогая, не плачь.

Он аккуратно стирал соленые капельки, стекавшие по щекам девушки. Она клялась себе, что не будет плакать, но нервы не выдержали, стоило ей только увидеть отца.

Миллер встряхнул дочь за плечи:

— А теперь, Эстер, слушай меня внимательно. Я не убивал магглов. Да, я был убийцей и совершал ужасные дела, но убийство простых людей в числе моих преступлений никогда не значилось.

— Но те пятеро…

Джек сжал зубы от боли — на запястьях загорелись огненные браслеты, предупреждая.

— Подумай, милая, кто в нашей семье еще мог это сделать.

Эстер не могла в это поверить:

— Что? Мама?

— Я любил ее со всеми ее склонностями. У нее было раздвоение личности. Ее родителей убили магглы. Это потрясение раскололо душу маленькой девочки Полли. Одна часть ее была спокойной и адекватной, а вторая жаждала мести и желала очистить мир от маггловской скверны.

— Она ведь не состояла в рядах Темного Лорда, — заметил Снейп.

— Нет, она не была Пожирательницей, хотя ей этого очень хотелось. Порой она становилась неуправляемой и не могла остановиться на одном. У нее были срывы. Я пытался лечить ее, но она всегда ускользала от целителей. Иногда ей становилось лучше, но потом приступы проявлялись в троекратном объеме.

Миллер говорил сквозь стиснутые зубы — огненные браслеты прожигали кожу все больше.

— Папа, а та волшебная палочка? Помнишь, в Хогвартсе?

— Она тоже принадлежит твоей маме. Она была довольно умна и никогда не пользовалась своей палочкой в таких целях.

— Так на ком лежал Империус?

— Керри. Она однажды увидела, как Полли издевалась над магглами. Я не мог допустить, чтобы девочка узнала, чем занимается ее мать. И стер ей память. Однако у жены были свои мысли на этот счет, и она наложила на нее Империус, чтобы дочь прикрывала все ее тайные исчезновения. Она наложила Империус и на меня, чтобы я дал Обет.

На этих словах он выгнулся, крича в агонии. Огненные браслеты лопнули, и он упал не пол камеры бездыханным.

— Папа! Папа! — Эстер неистово трясла решетки, но помочь была не в силах.

Рядом появились дементоры. Они отперли камеру, и Эстер пробежала мимо них, рухнув на колени возле тела отца. Она выла, как волк, кричала до хрипоты, обнимала безвольное тело, баюкая в своих руках. Это была агония и вина, сжигающая и убивающая не хуже Непреложного обета.

Почему он так поступил? Зачем он все ей рассказал? Они могли бы вытащить его! Нашли бы способ.

Она смотрела, как дементоры заворачивают покойного в белый саван, как уносят его тело за пределы Азкабана. Она сама шла за ними, как призрак. А когда они сбросили его тело в грохочущие волны, только сильные руки Снейпа удержали ее от прыжка вслед за ним.

Снейп крепко держал Эстер за плечи, не давая вырваться, но давая возможность выплакаться.

Они добрались до границы трансгрессии и перенеслись в Хогсмид.

Там Снейп довел Эстер до трактира “Кабанья голова” и усадил за один из столиков, а сам ушел к барной стойке.

Оставшись в одиночестве, Эстер вновь расплакалась.