Не подавай виду

Она послушалась и он стал аккуратно растирать ее шею и плечи. Время от времени Илья целовал ее то в висок, то в щеку, мягко дышал в затылок. Постепенно его руки скользнули ниже, сжали грудь и напряжение стало разливаться теплой волной по ее телу. Лена невольно застонала и свела ноги, но Илья успел обхватить низ ее живота.

— Ну что ты делаешь, — бессильно шепнула она и дернулась, так, что вода чуть брызнула через край. Но блаженство обволокло рассудок так же плотно и сладко, как жаркий воздух, в котором они оба словно таяли, изливая всю накопившуюся муть. Все, что делал Илья, вдруг показалось Лене естественным, красивым и исцеляющим, она забыла о разводе, о долгих скитаниях, о недавно пережитом кошмаре, который снова толкнул ее к бывшему супругу. Вместо этого было лишь удовольствие, щекочущее перышком шею, грудь и живот, отдающееся иголками в мышцах и суставах, тающее во рту как сахарная вата.

Ее тело уже совсем покорилось его воле — она немного расставила ноги, он нащупал заветное углубление и запустил в него пальцы. Лену пробила дрожь, она безвольно откинулась назад, прижимаясь к нему мокрой спиной, и стала двигаться в заданном им ритме. Наконец спазмы достигли пика, дыхание сбилось от болезненного тепла, пронзившего все тело. Лена вздрогнула и прикрыла лицо. Она всхлипывала, ее покрасневшие плечи дрожали, по лицу меж пальцев текла горячая влага и Лена сама не знала, вода это или слезы.

— Давно с тобой такого не было, рыженькая? — лукаво спросил Илья, целуя ее в плечо. — Надеюсь, теперь тебя отпустит. Поласкай меня тоже, это ненадолго, я и так уже сильно возбужден.

Лена охотно послушалась, и Илья действительно совсем скоро изошел, но еще слаще и обильнее, чем ночью. Быстро переведя дыхание, он погладил ее по волосам и бодро сказал:

— Теперь давай смывать с себя все лишнее и пойдем возвращать сожженные калории.

Уже чистыми и одетыми они вернулись на кухню и Лена спросила:

— Ну что приготовить?

— Да выбирай что хочешь, у нас тут каша, варенье, булочки тоже есть. А кофе я сам сварю: финны его делают лучше, чем русские, и не спорь!

Лена улыбнулась и весело ткнула его в бок. Когда она поставила тарелки на стол, Илья показал ей деревянную заколку в виде брусничной ветки, с лакированными ягодами и такими же глянцевыми темно-зелеными листьями.

— Прими и от меня подарок, — промолвил Илья с улыбкой.

— Неужели ты ее за ночь вырезал?

— Конечно, нет, вырезал уже давно, но она долго ждала. Нравится хоть?

— Спасибо, она чудесная, — вздохнула Лена. — Погляди, наконец-то показалось солнце и пошел снег, а я уж думала, мы так его и не увидим до Нового года! Не ты ли наколдовал?

— Пока нет, но я рад, что тебе стало легче. Так ведь?

Лена немного помолчала и промолвила:

— Илюша, может быть, ты мне наконец расскажешь? Я-то тебе вчера все как на духу выложила.

— А что рассказать? Жизнь как жизнь: работа, дом, ребенок, отпуск. Ну, женщины, естественно, тоже были, но это обсуждать ни к чему. Во всяком случае я ничем не связан и боли никому не причинял.

— Это понятно, но я о другом, — сказала Лена и пристально на него взглянула.

— Ладно, — произнес Илья. — Но предупреждаю: это давняя и скучная финская история, не настолько дикая, чтобы ты решила вызвать психиатрическую неотложку, но и не из разряда «с кем не бывает».

— Я уже заинтригована, — заверила Лена.

Илья медленно отпил кофе и сказал:

— Однажды кто-то из стариков в деревне, где росли мои родители, сказал мне, будто у нас в каждом поколении рождались ведьмы. Про старину сведения уже совсем расплывчатые, зато о прабабке мне поведали много жуткого — ее уже в тридцать лет называли «старуха Кайса». Уж как этой старухе удалось окольцевать моего прадеда Рейно, не берусь судить, но жили они хорошо, дружно. При его жизни она гадала и отчитывала от сглаза, и в то время к ней еще неплохо относились. Но потом началась «зачистка» финнов, и прадеда расстреляли. На него донесли несколько соседей, как на злостного антисоветчика, — тогда, увы, это часто случалось, все боялись сдохнуть первыми. Только вот все, кто донес, после этого погибли меньше чем за год, и погибли очень странно — вроде как самоубились, но какими-то слишком нелепыми способами. Один умер в лесу от переохлаждения, причем глотка у него была забита снегом, будто кто-то его долго и упорно заталкивал. Другой отравился грибами, хотя именно эти грибы никто не спутал бы со съедобными. Третий сам перегрыз вены на руках...

— Ф-фу, гадость, — поморщилась Лена.