Не погаси огонь...

– Я обвяжусь веревкой и спущусь, а ты держи, – решил Путко. – Держи через стойку, как на блоке, так тебе легче будет.

– А если не выберешься?

– Была не была! Огонь туда тянет – значит, свежий воздух. Авось к стволу проберемся, а там покричим, услышат! – Он трижды обмотал вокруг пояса веревку, отдал конец напарнику. – Держи крепче. В твоих руках моя душа!

Упираясь коленями и локтями, начал спускаться. Что там? Подземная река? Или озеро, отгороженное непробиваемой толщей?.. Ноги повисли над пустотой.

– Держ-жи! – крикнул он, свел локти к груди и плюхнулся в воду, ушел с головой, тут же вынырнул и почувствовал под ногами дно. Вода доходила до плеч. Пробитое Антоном отверстие в их штрек смутно мерцало в сажени над головой.

– Э-эй, спусти лампаду! – Он с ужасом вспомнил, что спички остались в кармане. – Эту оставь у себя, зажги другую!

Светильник повис на веревке над черной водой. Путко подхватил его, другой рукой достал из кармана коробок. Сера превратилась в кашицу. Но коробок сослужил последнюю службу – качнулся на воде и поплыл. В ту сторону, куда согнуло и потянуло язычок огня. «Шахта с бадьей вроде бы должна быть в противоположной стороне, – попытался сориентироваться Антон. – Пойти вслед за коробком? Отвяжешь веревку, потом не выберешься назад… А, пойду!»

– Эй, старик, жди меня!

Держа светильник над головой, осторожно ступая по неровному вязкому дну, он пошел по течению подземной реки и скоро убедился, что это не естественное русло, а затопленная штольня. Кое-где сохранились стойки и крепления, старые-престарые, сплошь обросшие плесенью. От стенки до стенки расстояние было в размах рук. Шел долго. Цеплялась за что-то на дне кандальная цепь. Ледяная вода сковывала тело. Местами она поднималась до подбородка, и он тянул вверх руку с дрожащим огоньком. Если под ногами окажется выемка, не всплыть ему с железными путами на ногах, в набухшей одежде… Но штольня расширилась, уровень воды стал ниже. Послышался неровный усиливающийся шум. И он догадался, что это шумит его река, стекающая куда-то вниз.

Потянуло свежим ветром. Еще несколько шагов – и он, споткнувшись о валун, упал. Запрокинул голову и увидел над собою черные ветви, а выше – усыпанное звездами небо. Спасен!

И только потом до его сознания дошло: свободен!

Мокрый, продрогший до костей, он выбрался из бурлящего потока на берег, повалился на траву. О, как пахла трава, как кололи лицо стебли! Каким было небо в торжествующих звездах! Свобода!..

Его била дрожь. Тело сводили судороги. Впившись ногтями в землю, он припал к ней и зарыдал.

Ему казалось, что дорога назад, вспять течению, заняла меньше времени, хотя была трудней: погасшая коптилка осталась там, у выхода, и теперь он пробирался вслепую. Наконец на поверхности воды блекло засветился круг.

– Старик, прыгай сюда! – крикнул он, задрав голову. И, понизив голос, добавил: – Я нашел выход.

Теперь они выбирались вдвоем. Антону приходилось поддерживать старика, когда тот, обессиленный, оступался и мог захлебнуться.

На склоне сопки, на устланной травой лужайке напарник Антона, как и он сам час назад, рухнул наземь, забился в горьких рыданиях.

– Успокойся, успокойся! Как пахнет!..

Вот что было главным – запах!

С момента заключения, с камеры полицейского участка Антона душил не сравнимый ни с чем иным тюремный смрад – настой гниющих отбросов, испражнений, пота, клопов и слизи каменных холодных стен. Даже в пути, в вагоне и на пеших этапах арестанты были отгорожены от полевого ветра и аромата лесов густым заслоном пыли, взбитой их ногами. Весной они видели, как склоны сопок цвели лиловым багульником, потом – марьиными кореньями, желтыми саранками, ландышами, но никогда не слышали запаха. Омерзительный смрад пропитал, казалось, все поры тела. Теперь легкие пили и не могли утолиться воздухом.

Июньская звездная ночь была холодна. Их холщовые рубахи, порты и сыромятные бродни набухли. Антон помог напарнику раздеться, поочередно протащить брючины сквозь кольца кандалов и разделся сам. Сорвал с шеи знак каторжника, медную бляху с номером. Как голубые призраки, они, нагие, плясали на склоне.

Выжали одежду, натянули. Что делать дальше?.. Полузатопленный штрек – это или заброшенная выработка их же рудника, или проходка древних рудознатцев, раскапывавших тот же подземный клад, только с другой стороны сопки. Значит, ствол с бадьей должен быть неподалеку. И если даже не хватились беглецов, горная стража на обходе обнаружит их. Надо уходить. Но в какую сторону?..

Звезды, большие и малые, голубые, желтые, хрустальные, усыпали небо. Но Антон знал разве что Большую да Малую Медведицы, – как выбрать направление?

– Пойдем к железной дороге. На север. Это куда?

– Не знаю… – Старик натужно, простудно закашлялся.