Не погаснет души огонь!. Рассказы, пьеса, стихотворения

Сержант орал во весь голос, а зеки равнодушно проходили мимо. Каждый в зоне знал своё место и степень своей свободы. Контролёру зеки давно дали погоняло Белоснежка. Они всем мусорам давали клички и редко ошибались с выбором. Обычно били в точку. Парень имел светлые волосы и красивое женское лицо. Был он маленького роста, а от этого вредный и злой. Про Белоснежку и семь гномов в клубе крутили мультик. Девочка удивительным образом была похожа на контролёра. Так его и обозвали – Белоснежка. На него мало кто обращал внимание. В зоне давным-давно устоялся определённый порядок. Не сержанту его менять. Для Хозяина зоны главное было – выполнение плана по переработке древесины. Поступающий в зону лес едва успевали пилить. Пилорамы были ещё довоенных времен и ломались удивительно часто. Блатные на этом делали свою политику. Как только на зоне случался с зеками скандал, так тут же ломались пилорамы. Администрация зверела, а блатные только посмеивались. Они были в стороне. Наказывали мужиков. Мужики начинали ещё больше «бузить». План горел синим пламенем. Хозяин вызывал на беседу блаткомитет, и они мирно договаривались. Конечно, не наглея. Не переходя грань дозволенного. Хватало и тех поблажек, что были. Негласная договоренность позволяла одним делать вид, что они подчиняются приказам и выполняют их, другим – не замечать невыполнения. Все довольны. Блатные откусали себе привилегию не ходить в столовую. Шныри, прислуживающие блатным зекам, банками таскали из столовой еду прямо в барак. Прятали банку под тюремную робу. Мусора делали вид, что не видят, а зеки не наглели и в открытую банок не носили.

Босой не зря сплюнул на бетонную дорожку. Теперь, когда в его команде не хватало двоих шнырей, одну банку придется тащить ему (а не очень хотелось), а за второго отсутствующего зека другой шнырь понесёт две.

– Копейка! Возьми вторую банку, – сказал Босой, угрюмо глядя на молодого паренька из своего барака.

– А чё опять я? – огрызнулся тот. – Вчера вечером на ужине две банки тащил. Пусть Глухой несёт. Я худой, у меня всё видать, а Глухой – толстый. Смотри, у него пузо какое! В таком пузе можно замаскировать хоть трёхли-тровку!

– Поговори ещё! Салабон! – Босой внимательно посмотрел на шныря. Тот опустил глаза и сник. Копейка молча подошёл к краю стола и засунул литровую банку себе под лепень.

– Выходи строиться, – крикнул Белоснежка, и зеки, отодвигая скамейки, нехотя пошли на выход.

Из столовой Босой вышел последним. Пристроившись к хвосту колонны, он тихо побрёл, устало передвигая ноги. Слабость сдавила ему грудную клетку, и он начал задыхаться.

– Вот чёрт, – вполголоса ругнулся Босой. – Только этого ещё не хватает. Болеть в зоне нельзя. Медикаментов нет. Врачей тоже. В медпункте только старый алкоголик майор «Полулитра» да просроченные микстуры.

Он тяжко вдохнул в себя как можно больше воздуха, и перед глазами у него запрыгали светлячки. Кое-как Босой дошёл с общим строем зеков до барака. В «локалке» зеки расслабились и закурили. Часть заключенных принялась ходить вдоль барака, прогуливаясь по парам, а остальные вошли в здание. Босой решил погулять на свежем воздухе. В груди неприятно ныло. Хотелось свежего воздуха и одиночества. После небольшой прогулки Босой запланировал было пойти и полежать в плотницком биндяке, но отдохнуть не пришлось. К нему подбежал встревоженный шнырь Копейка и на ухо прошептал страшные слова:

– Босой, тебя по всему бараку ищут. Хан вызывает.

Вызов к Хану ничего хорошего не сулил. Обычно Хан подходил к Босому в удобное для него время и все вопросы решал лично. Смотрящий вызывает к себе в каптёрку только тогда, когда что-то случается в бараке, и этот случай надо разобрать на блаткомитете.

– Вот чёрт, – громко выругался Босой. От этого брошенного в пустоту слова у него ещё сильнее сдавило в груди. Он почему-то вспомнил утренний старческий голос и от этого Босому стало ещё хуже. Еле передвигая ноги, предчувствуя что-то нехорошее, он медленно поднялся в барак и зашёл в открытую дверь каптёрки.