Не пойду в шпионы!

Люди вокруг пожали плечами — целакант так целакант. Только давешний дед, стрелок сигаретный, пробурчал:

— А что, и правда есть что-то от виолончели[cello(англ) — виолончель, cunt(англ) — грубое обозначение женского полового органа. Трудно поверить, но такая рыба действительно существует, только пишется совсем иначе — coelacanthus.].

Тут надо пояснить, что с ихтиологами на Новой земле небогато. Поэтому названия рыбам обычно давали моряки, которые этих рыб первый раз вылавливали. А моряки премудростям латыни не обучены, они говорят на хитрой смеси специальных морских терминов, матерных слов и местоимений. Иногда, правда, добавляют отдельные слова из обычного человеческого лексикона, но не более одного на предложение. Иначе моряку трудно выговорить. И понять. А нецензурщина добавляется не для ругани, а для уточнения и усиления смысла всей фразы.

Так, например, скажет капитан рулевому: «Точнее на румбе!». Обычная команда, ничего особенного. Посмотрит рулевой на нактоуз, чуть довернет штурвал и снова расслабится. А когда прозвучит что-нибудь вроде «Точнее на румбе, сто …. тебе в … и якорь в …!!!», это означает повышенные требования к точности кораблевождения. Только соберется рулевой расслабиться, как сразу ярко представляет себе вторую половину фразы, и снова за курсом следит.

Это я всё к чему? Названия рыб в Новом мире состоят из двух частей — какой-либо яркой характеристики рыбы, и матерного слова, усиливающего эту характеристику. Так, например, «долбанный полосатик» действительно очень полосат, а «шустрый хрен» просто невероятно проворен.

Так что, подозреваю, название выловленной коком рыбы на Старую землю пришло отсюда. Узрел здешний рыболов сходство с виолончелью, да и высказал свое восхищение. Либо у тамошних моряков аналогичная ихтиолингвистика.

Да и вообще, влияние морского языка на культуру гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Вот, например, один японский художник послушал в портовом кабаке в городе Йокосука (ну вы поняли, да?) пьяного русского боцмана, старательно записал его слова, перевел на японский и дословно нарисовал. И появился хентай. В самом деле, что ни посмотришь — сплошь «трипперный осьминог вперехлёст через клюз» щупальца запускает по таким адресам, которые только сильно недовольному боцману могут в голову прийти.

Вот так, погруженный в серьезные раздумья на вечные темы, я и провел остаток пути.

8.

Когда сухогруз пришвартовался в Форт-Рейгане, мои развеселые компаньоны выперлись из низов на палубу. Все шумные, довольные, красномордые. Приятно пахнут вискариком. Разительный контраст с моей унылой зеленой рожей. Договорились сегодня заселиться, а все поиски начинать завтра с утра. Отдал им сумку, а сам потопал прямиком в бар. Как только организм перестал качаться, он вспомнил, что замерз и хочет жрать. Если срочно не накатить и не закусить, до завтра не доживу.

Бар как бар, небольшой, предсказуемо в морскую тематику отделан. Сети на стенах, штурвалы, картинки с рыбами. Уютненько. Сел за стойку, попросил виски и поесть. Высосал стопку «Одинокую звезды»… Гадость, конечно, но зато тепло. Бармен, седой крепкий старикан, принес миску рыбного супа, ломоть хлеба, и набулькал еще вискаря. Под дичь.

— Замерз?

— Ага. Целый день на палубе простоял, а ветерок свежий.

— Укачивает?

— Укачивает. Наверху нормально, а внизу беда просто.

— Знакомая история. Хочешь совет?

— Если поможет — очень хочу.

— Когда укачивает — не пытайся ложиться. Займись лучше чем-нибудь полезным, тогда забываешь про качку.

— Спасибо, попробую.

— А чего тебя сюда понесло-то, если организм моря не любит?

— Организм любит деньги, а деньги платит босс. Скажет плыть — плыву, скажет лететь — лечу.

— Да, с боссом не поспоришь.

— Старикан затеял где-то здесь построить дом, вот приехали место искать. Я не один, нас команда целая. Просто они еще на корабле накидались, попозже подойдут.

— Да вроде места-то у нас диковатые. Богатеи предпочитают на Нью-Хэвене селиться…

— У вас тут какие-то полезные старикам моллюски водятся, вот он и собрался их жрать остаток жизни. Как по мне — глупость несусветная, но он босс, он деньги платит, мы делаем.

Бармен молча пожал плечами, забрал у меня пустую миску и снова наполнил стопку. Организм еще не чувствовал себя абсолютно довольным, но страдать перестал. Тепло и сытно — что еще надо?

— Рыба с картошкой будут минут через пять. Салат хочешь?

Я кивнул.

— А кто в ваших краях занимается учетом земель?

— В муниципалитете есть человек. Они работают обычно с утра и до обеда, зайдешь, спросишь. Здесь частных земель немного, мало кто польстился на эти камни.

— А как в ваших краях с транспортом?

— Морем обычно добираются. У местных свои лодки. Завтра спроси в порту, они найдут кого-нибудь, кто довезет. Обычно Кригсби этим занимался, но его что-то не видать последние дни.

— А машин нет? Не все любят путешествовать морем.

Я грустно усмехнулся.

— Дорог толком нет, потому и машин нет, разве что пара вездеходов. У нас через остров только пешком. Все грузы — морем.