Не покинь мир невеждой

Автобусы со студентами остановились возле здания школы в посёлке.

– Всё, товарищи, приехали, – острослов Дима, увидев школу, не преминул прокомментировать обстановку. – Выгружаемся. Спать будем на партах. Есть – то, что соберём. У кого есть деньги, сдавайте мне. Я попробую найти хлеб.

Все присутствующие заулыбались. Этого парня уже хорошо знали. Ещё во время сдачи экзаменов своими шутками он поднимал настроение, разгоняя экзаменационный страх.

Поселили, действительно, в классах, как и предупреждал Дима, но выдали раскладушки, и на партах спать не пришлось. Парни заняли один класс, девчонки – другой. Вечер потратили на обустройство. Поели в школьной столовой. На первое был борщ, на второе каша. Никакого разнообразия, но зато вкусно. Утро следующего дня начался с раннего, оттого показавшегося невероятно громким, крика.

– Подъём! – гаркнула преподавательница, которая приехала с ними из Ташкента, заглянув сначала в класс к девчонкам, а затем и к парням. Лена проснулась быстро. Она вообще плохо спала. Раскладушки были новые, но совсем неудобные.

– Ленка, слышь, – к ней шёпотом обратилась Нина – сокурсница, с которой Лена подружилась ещё во время вступительных экзаменов. – Лариску опять рвало. Она утром как угорелая в туалет бегала.

Лена, прежде чем ответить, оглянулась, чтобы удостовериться, что Ларисы в комнате нет.

– Ты что же, за ней следила? Может, ей просто приспичило, и она в туалет бегала.

Лена, одеваясь, нехотя разговаривала с подружкой. Она терпеть не могла сплетниц, в роли которых сейчас они с Ниной и выступали.

– Как же… Я как раз в туалете была. Курила. Она как сумасшедшая вбежала, и ну рвать… Я даже не докурила: противно стало.

– Может, отравилась.

– Нет. …Она, похоже, беременна, – шёпотом добавила Нина.

Девушки вышли из класса и пошли умываться, продолжая начатый разговор в коридоре.

– Да ты что. Серьёзно, что ли? Ей ведь всего семнадцать. Почему ты решила, что она беременна?

– Я видела: у неё живот туго обвязан платком.

Лена не успела ничего ответить. Они зашли в туалет, где были другие девушки, и среди них Лариса. Умывшись и позавтракав, стали собираться возле автобуса, который должен был отвезти их в сад. Двери автобуса ещё не открыли. К девушкам присоединились парни, и все столпились возле дверей. Парни бесцеремонно толкались, чтобы войти в автобус первыми. Мест в автобусе хватало не всем, потому и получалось такое столпотворение.

– Товарищи, товарищи, пожалуйста, разойдитесь! Я пуговицу вчера здесь потерял. Дайте найти, без неё брюки падают! – острослов Дима, как всегда, дурачился, прокладывая себе дорогу к двери автобуса.

Свои шутки он выдавал всегда серьёзным тоном, что уже само по себе было смешно. Ребята, реагируя, улыбались, оборачивались к нему, некоторые даже опустили глаза к земле: а вдруг и впрямь человек обронил пуговицу, почему бы ему не помочь. И как-то так получалось, что Диме всегда удавалось надуть ребят: и в автобус он входил первым, и в сад ехал сидя.

Сегодня всех привезли в сливовый сад. Строгие ряды деревьев с одинаково постриженной зелёной пушистой кроной походили на мужчин – артистов ансамбля пляски карабахского округа: вытянувшиеся стрункой на носочках и в громадных папахах на голове. И, что самое удивительное, сливы на таких одинаковых деревьях росли тоже почти одинаковые – одного размера. Узбекские сливы особенные – это крупные, мясистые плоды со сравнительно небольшой косточкой. Их собирали как раз вовремя, переспевших практически не было.

При входе в сад у Лены глаза разбежались от обилия синевато-сиреневых вкраплений продолговатой формы в зелёных кронах деревьев. Рука сама тянулась сорвать сливу и отправить не в корзину, а в рот, – слишком заманчив был никем не охраняемый плод. Лена так и сделала. Обтерев сливу носовым платком, она с удовольствием стала её кушать. Одну, затем другую, третью. Упругая, в меру сладкая плоть слив нравилась всем собирателям. Только наевшись, вспомнили о необходимости выполнять задание, с которым их сюда привезли.

В общей сложности, в совхозе пробыли десять дней.

Нина оказалась права: их сокурсница Лариса действительно была беременна и, туго перевязывая живот и поднимая тяжёлые корзины с фруктами, всё-таки спровоцировала выкидыш. Об этом узнали, когда у неё открылось кровотечение, и её увезли на «скорой». Почти до конца их садовой эпопеи Лариса пролежала в местной больнице, а по возвращении сама призналась, что ей сделали аборт.

Лена видела, что сокурсницы, а их в комнате было восемь человек, не осуждают Ларису, потому как слушали внимательно, а некоторые даже задавали вопросы, уточняя мелочи, словно сами собирались воспользоваться таким опытом.

«Нашла, чем хвастаться. Ребёнка погубила, как не жалко?! Выходит, не любила, раз ребёночку не рада. …Не понимаю, как можно лечь в постель с нелюбимым? Я бы не смогла”, – обо всём этом Лена подумала, но вслух не высказалась. Промолчала, чему потом была очень рада.

Позже Нина, которая была в более близких отношениях с Ларисой, «по секрету» рассказала Лене, что та забеременела от женатого.