Не поле перейти

Сильвия имела право получить квартиру в эротическом центре. Это и была ее надежда. Сотни и сотни таких, как она, получили. А ей отказали. Возможно, опасались, что не сумеет оправдать этой ее квартиры.

Эти квартиры дороже обычных. В самом деле, ведь и за витрины надо платить, и за двор с ширмами, и за фигурку Эроса во дворе, да и сами квартиры, естественно, здесь намного дороже обычных. Должны же организаторы "центра" хоть как-то возместить свои потери. Нет, не зря старались некие влиятельные лица.

Эротический центр приносит им бешеные доходы.

Пока он строился, Сильвия жила надеждами. И вот рухнуло все. Именно тогда и подобрал ее Брегберг. Как это произошло, выяснить не удалось. Можно только предположить, что он был ее клиентом. И твердо мож. - но сказать, что погибающая женщина, готовая на все, чтобы отомстить людям за свою страшную жизнь, и спасенная Брегбергом, будет преданно выполнять его волю. Уж у нее не разгуляются смазливые официантки и эта ведьма Хильда.

Сильвия превзошла ожидания Брегберга. По ее предложению началась иная жизнь в дальнем флигеле, затянутом зеленью. Там всего пять комнат. В одной жила Сильвия, а четыре бесплатно предоставлялись проституткам. Но каждый клиент оплачивал суточную стоимость номера. Четырехкратную плату и получала Сильвия для фрау Хильды Марии Шредер.

На номера флигеля был огромный спрос. Это и понятно. Где видано, чтобы женщина имела ключ от благоустроенного номера и решительно ничего за это не платила? И Сильвия отдавала ключ самым красивым, чтобы клиентов было больше.

Сильвия работала много. Она рассчитывалась с посетителями ресторана вне зависимости от того, кто их обслуживал, собирала дань с женщин из флигеля, следила за сменой белья в номерах главного здания, за чистотой, наблюдала за всем, что делается в отеле.

Честно ведя себя по отношению к фрау Шредер, Сильвия все до пфеннига отдавала ей. Благодарная Брегбергу за то, что он вытащил ее из грязи, точную сумму выручки сообщала ему.

Чтобы помочь фрау Шредер, Брегберг по утрам садился за серьезную работу. По копиям счетов определял сумму, полученную с постояльцев главного здания, подсчитывал общее поступление за сутки, определял сумму платежей на предстоящий день. Итоги подсчетов сообщал фрау Шредер. А она уже хорошо знала, что оставшуюся сумму надо отдать ему для передачи в кассу партии, которая ведет борьбу за то, чтобы возродились в стране старые порядки. Тогда не придется дрожать за свой отель.

Фрау Шредер догадывалась - не все он отдает в партийную кассу, а возможно, и вовсе ничего туда не дает, но она как-то упустила тот момент, когда можно было решительно воспротивиться Брегбергу, те первые дни, когда он только начал забирать все доходы, а теперь уже было поздно. И, покорно отдавая деньги, она все надеялась на что-то лучшее, на какие-то перемены в ее жизни, хотя не видела, откуда они могут прийти.

В первый день пребывания в отеле мне казалось, что все там очень хорошо. Правда, промелькнули некоторые странные детали, но я отмахивался от них, понимая, что они мелки и случайны. А потом все представилось в ином свете.

В тот день, когда я впервые поднимался в свой номер по круговой лестнице, образующей как бы воздушный колодец, где-то в проеме наверху увидел неподвижно стоявшего человека в жилете без пиджака и с висевшей на губе сигарой. Он стоял, засунув руки в карманы, и, не глядя в мою сторону, все-таки наблюдал за мной. Он не шевелился, глаза его не двигались, но не выпускали меня. Он следил за мной, точно человек с фотографии на стене: застывшие глаза его устремлены на вас, с какой бы стороны вы ни смотрели на портрет.

Так впервые я увидел Брегберга.

И еще один человек в тот первый же день не мог не обратить на себя внимания. Я обедал, когда в зале возникла фигура высокой худой женщины с торчащими лопатками и рыжими волосами. У нее было злое лицо. Видимо, из-за губ. Вернее, губ у нее не было.

Просто длинная тонкая полоска поперек лица.

Это и была экономка Сильвия. Она вошла, и голова ее рывками повернулась из стороны в сторону, как у куклы из мультипликационного фильма. Но за эту секунду Эрика и вторая официантка, Герта, успели, как по команде, поправить фартучки и шире улыбнуться посетителям. Словно дернули их незримые ниточки, идущие от головы куклы. Они улыбались, а в глазах промелькнул испуг.

Ну хорошо, подумал я тогда, этот испуг и действия девушек можно объяснить. Видимо, очень строга экокомка, и они ее боятся. Но ведь скрытый испуг я видел и в глазах фрау Хильды Марии Шредер. А она - владелица отеля, самый главный здесь человек, ни от кого не зависимый. Почему-то казалось, это имеет отношение к человеку с сигарой на губе и злой кукле. Их странное поведение, и сами они, и улыбки сквозь страх, и еще что-то тревожное, неуловимое каким-то немыслимым образом переплеталось в сознании.

Но вот исчезла кукла, приветственно загудели друг другу два белых теплохода на Рейне, которые мне были видны из окна, подбежала сияющая Эрика: "Не надо ли еще чего-нибудь?" - и я разозлился на себя за свои мысли. Вздор! Очень хорошо здесь.