(не) полюби дьявола

– Дэймон, – прошептала тихо Тори, словно пробуя его имя на вкус.

Дьявол. Как родители могли дать такое имя ребенку? Хотя это имя очень подходит к его внешнему виду и образу жизни.

Она вспомнила его улыбку, когда задавала вопросы, а он отвечал. Красивую улыбку. Убийственную. Его сильные загорелые руки, которые тогда ласкали женщину в беседке, в первый день их знакомства…

Так, очнись, Тори! Не хватало тебе еще заинтересоваться таким распутником!

Девушка быстро сгребла в охапку свою одежду, сложенную аккуратно на диване, и направилась к двери.

Она остановилась уже на выходе. И обернулась, посмотрев на каминную полку.

Как я не увидела этого сразу?

Тревога закралась в душу Виктории.

На камине стояла ваза с цветами.

Красивый букет белых роз. Тот самый, который она оставила в переулке.

Глава 8

Люди больше страдают не столько от своих пороков, сколько от того, что им мешают предаваться им.

На следующее утро Тори неприятно была удивлена, увидев женщину, спускающуюся со второго этажа. Она была красива.

Очень красива. Светлая густая копна волос легкими волнами ложилась на плечи, точеный идеальный профиль приковывал взгляд. Только на миг незнакомка повернула голову в сторону, посмотрев на Викторию, стоявшую рядом с управляющим. В ее взгляде читалось отчетливо пренебрежение… Словно она и Грегори какой-то мусор.

– Джина.

На лестнице появился Дэймон.

– Да, милый.

Блондинка тотчас нацепила дружелюбную улыбку и обернулась.

– Я вечером заеду за тобой.

– Буду тебя ждать, Дэй, – усмехнулась она и вышла из дома.

Герцог перевел взгляд на Тони и Грегори.

А я смотрю, эта парочка очень сдружилась. Интересно, а мой управляющий знает об обмане?

– У вас нет работы? – спросил он, смотря на Тори. Ему было почему-то неловко, что она стала свидетелям этой сцены.

– Уже идем, – отчеканил Грегори и локтем подтолкнул стоящего рядом садовника.

Тори смотрела на Дэймона. Он был без рубашки. В одних бриджах. Его смуглая кожа казалась такой гладкой… Мощная развитая грудь, лишенная волос, сильные крепкие руки… Это зрелище произвело на нее очень сильное впечатление. Она скользнула взглядом по его плоскому животу, где находилась тонкая полоска темных волос, которая уходила вниз и спряталась за бриджами.

– Тони. Иди работай, – голос Дэймона вывел ее из задумчивости.

Тори подняла на него зачарованный взгляд и нервно сглотнула.

Он улыбался.

Что за странный человек? Настроение меняется ежеминутно…

Хант повернулся и направился обратно в спальню. А Тори сделала несколько шагов и снова замерла, удивлённо разглядывая спину герцога.

Его спину украшала огромная татуировка в виде дракона. Тори не смогла рассмотреть детали, потому что Дэймон уже исчез из поля зрения. Но она была поражена.

– Принимайся за работу, Тони, – Грегори смотрел на нее, нахмурившись.

И она словно очнулась от сна.

– Да, да… Конечно, – протараторила Тори и быстрым шагом направилась в сад.

Как только Виктория вышла из дома, ее щеки опять запылали.

Он что успел вчера притянуть в свою постель женщину? Но когда? Они же закончили урок только в полночь! Он вообще спит?

Она была возмущена тем, что Дэймон не может и ночи провести без женщины…

Почему?

А его татуировка? Отец говорил, что татуировка – это метка дьявола. Откуда она у него?

Тысячи вопросов пролетали в ее голове с молниеносной скоростью. И ни на один вопрос она не смогла найти ответ.

А что эта за девица? Она не похожа на остальных. Было видно, что это леди. Он что, опять украл чужую жену?

В душе девушки бушевала буря.

Интересно, а какого это, оказаться в его постели? Почему все женщины не могут перед ним устоять?

Эта мысль испугала Викторию. Почему она думает об этом? Неужели он ей нравится?

Словно почувствовав чей-то взгляд, она оглянулась. В дверях никого не было. Тори подняла голову и увидела Дэймона, смотрящего в окно своей спальни.

Ей показалось, что они смотрят друг другу в глаза даже на таком огромном расстоянии. По телу девушки пробежала дрожь.

Она быстро собрала свой рабочий инвентарь и направилась в дальнюю часть сада, так и не увидев, как на мужском лице появилась усмешка.

Вечером того же дня, почти в девять часов, в дверь комнаты Тори опять постучали.

– Две минуты. Мой кабинет, – раздался громкий мужской голос.