(Не) Полное собрание текстов

В руки он щит пестроблещущий взял, который ни разу
140 Дальний иль ближний удар не пронзил — восхищение взору.
Весь по кругу эмалию белой и костью слоновой,
Светлым он мерцал янтарем и притом излучался
Златом блестящим, его пробегали полоски лазури.
Был посредине дракон и страх от него несказанный:
Часто взирал он очами, из коих светилося пламя,
Полнилась пасть его от зубов, белевших рядами,
Неумолимых и грозных. Вверху над ужасной главою
Грозная Распря витала, к сраженью мужей побуждая,
Страшная, — разум и мысли она у мужей отнимает,
150 Кои противу Зевесова сына воздвигли сраженье.
Оных души в землю уже погрузились к Аиду,
Кости же их, лишенные кожи, изгнившей вкруг членов,
Сириус[213] в черной пыли жарким лучом растлевает.
[Там Напор и Отпор вблизи изваяны были,
Там и Рокот, и Ужас, и Мужеубийство пылало,
Там и Смятенье, и Распря метались, и лютая Гибель,
Свежею раной смиряя живых, а иных и без раны,
Третьих — уже убиенных — сквозь битву влачила за ноги,
Тканью, багровой от крови людской, укутала плечи[214],
160 Грозным взором глядя и криком вопя исступленным.]
Были там головы змей, несказанно ужасных и страшных,
Счетом двенадцать, что племя людей на земле устрашают,
Кои против Зевесова сына воздвигли сраженье.
Шло от зубов скрежетанье, во битву когда устремлялся
Амфитриониад[215], и чудесно сверкало ваянье, —
Словно пятна являлись взиравшим на грозных драконов:
Синими спины казались, и сумрачно пасти чернели.
Там же и вепрей дикое стадо, и львы недалече,
Кои взирали на них и, злобой ярясь, нападали,
170 Друг на друга бросались рядами: ни стая, ни стадо
Страха не знали, но выи щетинили те и другие.
Вот уж лев огромный повержен, а рядом и вепрей
Дух испускающих двое, — и черная с них изобильно
Наземь кровь изливалась. Выи назад запрокинув,
Там лежали они, убиенные страшными львами.
Пуще еще устремлялись иные, яряся сраженьем,
Те и другие — и дикие вепри, и львы буйнооки.
Там же сражение шло копьеборных воев-лапифов[216]:
Вкруг там были владыка Кеней и Дриант с Пирифоем,
180 Там и Гоплей, и Эксадий, Фалер совокупно с Пролохом,
Там и Мопс Ампикид, Титаресий — Аресова отрасль,
Там и сын Эгеев Тесей, бессмертным подобный, —
Из серебра их тела, а брони вкруг тела златые.
Им противу с другой стороны устремлялись кентавры:
Вкруг там великий Петрей со птицепровидцем Асболом,
Там и Аркт, и Урей, и с ними Мимант черновласый,
Там и два Певкеева сына — Дриал с Перимедом, —
Из серебра их тела, но сосны во дланях златые.
Соустремленно они — воистину, словно живые, —
190 Между собою сошедшись, разили копьем иль сосною.
Там быстроногие кони грозного бога Ареса
Встали златые. Доспехосовлечный Арес-погубитель
В дланях имел копие и передним приказывал воям,
Сам от крови пурпурный, как будто сражал он живущих,
На колесницу взошед, а Ужас вместе со Страхом
Подле стояли, во схватку мужей углубиться желая.
Там и Зевесова дочь[217] — добытчица Тритогенея,
Вид имея такой, словно битву желает подвигнуть,
В шлеме златом на главе, копье во дланях сжимая.
200 Плечи покрыла эгидой[218] и шла во грозную распрю.
201 Там и пляска святая бессмертных: там посредине
202 Зевса сын и Лето[219] извлекал прелестные звуки
205[220] Лиры златой. Вслед за нею песнь зачинали богини —
Звонкопоющих подобие дев — Пиерийские Музы.
Там прекраснопричальный залив неудержного моря
Оловом был чистоплавным изваян округлоточеный,
209 С морем волнуемым схожий, и двое вздымающих струи
212[221] Было дельфинов серебряных, рыб гоняющих быстрых.
Медные рыбы от них убегали, а рядом на бреге
Муж сидел, рыболову подобный, имея во дланях
Невод, который, казалось, для рыбной забрасывал ловли.
Был там конный Персей, дитя пышнокудрой Данаи,
И, не касаясь ногами щита и держась недалече, —
Диво великое молвить! — но был он лишенным опоры.
Сам его золотым изваял своими руками
220 Славный Хромец[222]. Вкруг ног сандалии были крылаты,
Меч повисал вкруг плечей, облеченный в черные ножны,
В медную перевязь вдетый, — летел он, мысли подобный.
Всю же спину его исполинши глава занимала
Грозной Горгоны[223]. Серебряна сумка округло свисала —
Диво для взора! — и яркие вниз от нее ниспадали
Кисти златые, вокруг же чела возвышался ужасный
Шлем Аида-владыки, сумрак ночной сохранявший.
Так, подобный тому, кто застыл во беге поспешном,
Сын Данаи Персей проносился. За ним порывались
230 Следом Горгоны — суровы они, несказанно ужасны, —
Силясь настигнуть его и ходьбою своей попирая
Бледную сталь, а щит оглашался великим гуденьем
Звонко и резко. Долу же с их поясов нависали
Змеи, округло вздымавшие главы, по двое у каждой.
Жалом они поводили и лязгали гневно зубами,
Дико взирая, а сверху на грозных Горгоновых главах
Страх великий витал. Поверх над ними сражались
Мужи, которые были в доспех ратоборный одеты:
Эти — стараясь от милых отцов и родимого града
240 Смертную гибель отвесть, иные — стремясь к разрушенью.
Много уже полегло, но боле еще воевало,
Распрю подъемля. На медных пышновоздвигнутых башнях
Жены громко вопили, себе раздирая ланиты,
Жен подобье живых — Гефеста преславного дело.
Мужи, что были в летах и коих старость настигла,
Стали толпой пред вратами градскими и руки к блаженным
Ввысь к богам простирали молебно, за долю сыновью
Страхом объяты. Те ж битву вели, а у них за спиною
С лязгом белые зубы сводили черные Керы[224].
250 Ликом ужасны они, кровавы, грозны, неприступны,
Распрю за павших вели и все порывались гурьбою
Черной крови испить: лишь только которая схватит
Труп ли, со свежей ли павшего раной, стремится окружно
Когти вонзить огромные, душу ж низринуть к Аиду
В Тартар холодный. Когда же сердце свое насыщают
Кровью людскою они, то долу бросают немедля
257 И устремляются вновь туда, где грохот и схватка.
261[225] Вот за воя они затеяли лютую битву:
Грозно одна на другую взирали во гневе очами,
Когти и страшные руки пускали в ход попременно.
Рядом с ними и Тьма стояла, грозна и ужасна,
265 Грязью покрыта, бледна и долу согбенная гладом,
Пухлоколенна, персты изострялись в огромные когти,
Слизи текли у нее из ноздрей, со щек изливалась
Кровь на землю. Она ж, оскалившись неумолимо,
Там стояла, и прах обволакивал плечи обильно,
270 Влажен слезами. А рядом был град мужей пышностенный:
Семеро врат[226] золотых его окружало, объятых
Сводами вкруг. Мужи в ликованье и пляске усладу
Здесь имели. Во пышноколесной повозке невесту
К мужу везли, и брачная песнь воздымалася громко.
Свет далеко от факелов, яро горящих, кружился,
В дланях прислуги несомых. Красою расцветшие девы
Шли вперед, и тянулись, ликуя, вослед хороводы.
Там от нежных уст свирелями звонкими песню
Юноши слали, вокруг преломлялось гудение звучно.
280 Рядом прелестный напев исторгали формингами[227] девы.
Юноши там иные под флейту справляли веселье.
Были средь них и такие, что тешились пляской и пеньем.
284[228] Шли вперед. Сей град всецельно веселие, пляски,
Радость объяли. Мужи, что были пред стенами града,
Мчались верхом, взойдя на коней, а пахари рядом
Землю пахали святую, у пояса платья скрепивши
Кругообразно. Была и высокая нива, на коей
Лезвием острым одни срезали согбенные стебли,
290 Тяжкие столь же зерном, как пышные хлебы Деметры.
Их во снопы другие вязали и клали на пашню.
292 Гроздья срезали третьи, серпы имевшие в дланях,
296[229] Их-то иные сносили в корзины. Лозняк недалеко
297 Был золотой — Гефеста премудрого славное дело.
299 Он стоял в колыханье листвы и серебряных жердей,
300 Гроздьями винными тяжек, кои уже почернели.
Там виноград давили и винное сусло черпали.
Там состязались в борьбе и в кулачном бою. Быстроногих
Зайцев гоняли, охотясь, другие, а псы острозубы
Дичь норовили настигнуть, она ж ускользнуть норовила.
Всадники рядом труды совершали, в своем состязанье
Спор и тягость имея; возницы там погоняли
Быстрых коней, на пышноскрепленные став колесницы
И оттянув повода. Летели вперед, громыхая,
Сбитые крепко повозки, и ступицы мощно гудели.
310 Труд они нескончаем имели: свершенья победы
Им никогда не достигнуть, но спор вели нерешимый.
Им треножник большой — за боренье награда — поставлен
Был златой — Гефеста премудрого славное дело.
Обод вкруг обтекал Океан, как поток наводненный.
Целостно он охватывал щит премногоискусный.
Лебеди выспреннелетные громко кричали на оном:
Много плавало их по глади, где рыбы сновали, —
Диво для взора и тяжкогремящему Зевсу, по воле
Коего щит Гефест сотворил огромный и крепкий,
320 Дланями плотно скрепив.