Не повторяется такое никогда!

Сам занялся остальными, девочек на распевку, Шаха настраивать проблемную аппаратуру, с остальными решил позаниматься индивидуально. Сначала с Василием Севастьяновичем, затем с Сергеем. Порадовал неожиданно Вадим, наш новый трубач. Пришёл во вполне вменяемом состоянии и наши трубачи занялись отлаживанием звучания и синхронности, конечно с моей помощью. В общем оттачивали мастерство и те тонкости исполнения, на которые не всегда хватает внимания на основной репетиции.

Скрипачи тоже репетировали своё в уголке, на удивление Эдуард пришёл трезвый, как стёклышко. Правда не один, а с женой, скромной и застенчивой девушкой 19-ти лет Мариной. Высокой и стройной шатенкой с чёрными глазами и пушистыми ресницами, любопытной и смешливой. Она с восторгом смотрела на всё происходящее вокруг, видимо впервые попала на подобное мероприятие.

В самый разгар нашей работы неожиданно зашли Илья Петрович и Сергей Сергеевич. Познакомил их с нашими новенькими, поздравили друг друга с наступившим, посмотрели на творческий процесс, поинтересовались где остальные и покивав головами ушли. Всё правильно, доверяй, но проверяй.

Где-то через пару часов заметил что народ подустал. Объявил общий перерыв и сходив в туалет, сел на сцене взяв 12-ти струнку в руки. Девчата поставили самовар, ведь сегодня столовая не работала и мы принесли покушать с собой. В основном сладости и выпечку.

Я наигрывал разные мелодии, а ребята сидели кто где и слушали.

— Андрюша спой а? — попросила Маша — То что нам не пел ещё?

— Только чур не просить их петь на концерте! Просто не успеем! — посмотрел я на неё.

— Мы только «кошек» хотели! — засмущалась она.

— Какие «кошки» девочки? — возмутился я — Осталось всего три дня?

— Ладно-ладно, не сердись! — покраснела она — Лучше спой что-нибудь о любви, у тебя так красиво получается!

Я немного попыхтел зло, но быстро успокоился. Кошек они хотят? Ещё и пьяные клоуны четыре песни собрались разучить за три дня. Четыре!!! Фантазёры блин!

— Хорошо слушайте! Только чур не прерывать! Буду петь что в голову придёт! — глянул я на них и все согласно закивали головами.[79]

— Когда приходит грусть ко мне,
Когда печаль стучится в дверь,
Когда тревожные мне снятся сны,
Я вспоминаю о весне, о том прекрасном ясном дне
Когда как сон явилась ты!

Да пошло оно всё, у меня сегодня такое настроение, лирическое. Буду петь то, что хочу и пусть весь мир подождёт![80]

— Прощай, прощай любовь моя, прощай!
Не в силах больше я скрывать печаль,
Не целовать мне больше губ твоих,
Я буду долго вспоминать о них!

Все сидели задумавшись и внимательно слушали незатейливый мотив и слова.[81]

— Я буду долго гнать велосипед,
В густых лугах его остановлю,
Нарву цветов и подарю букет,
Той девушке, которую люблю!

Допел и сразу заиграл следующую:

— Мог ли я подумать, что вот так всё выйдет,
Что в одну минуту всё развеется, как дым,
Ошибки быть не может, я сам сегодня видел,
Ты шла с другим, ты шла с другим![82]

И вот тут меня стрельнуло, надоело шифроваться. Спою Ума Турман, «Проститься», давно хотел. Пошло оно…

— По минутам осыпается,
Ожидание невозможного,
Ранним утром просыпается,
От движенья неосторожного.[83]

Ребята прямо замерли, такой резкий переход получился, от дворовых песен. Что-то мне захотелось серьёзной музыки, аж зубы свело. Буду петь разное, пусть фигеет народ от моей экспрессивности.

Допел и заиграл Гарика Сукачёва «Проруха-судьба».

— Вей, бей, проруха-судьба,
Разбуди слов рябиновый слог,
Постучи в дверь, пораскинь снег
По лесам вех, да по полям рек.[84]

Доиграл и сразу следующую, на этот раз Бардовский кот — «Где ты?».

— Сколько уже песен спето,
Сколько написано строк.
Жду я от тебя лишь привета,
И хоть пару ласковых слов.[85]

Допел и отложил гитару, оглядел молчащих ребят и спросил:

— Всё нормально, а то вы какие-то слишком задумчивые?

Неожиданно первым ответил Эдуард.

— Ты знаешь Андрей, очень у тебя разноплановые песни по исполнению. От настроения зависит?

— В основном да! — кивнул я — Настроение сильно влияет!

— Тогда у тебя должны быть и песни другого звучания и более агрессивного и более эмоционального? Не всё же в миноре? — посмотрел он на меня.