Не повторяется такое никогда!

Когда на планёрке после работы Андрей рассказала обо всём Лукшину и остальным присутствующим, то хохот стоял неимоверный. Когда все немного успокоились, майор, удивлённо глядя на Морозевича, произнёс:

— Андрей Николаевич, глядя на вас, как-то сложно предположить, что в вас скрывается такой талант по убеждению офицерских жён.

— Борис Михайлович, а что мне оставалось делать? — развёл руками тот.

— Да я вас и не корю, всё правильно.

— Товарищ майор, а ведь он то прав, — начал Грицюк. — Ведь, в самом деле, большинство разных жалоб, не только по его хозяйству, высосаны из пальца, написаны просто от безделья жёнами офицеров.

— Это вы мне говорите, Лукич — офицеру, у которого тоже имеется жена?

— Простите, товарищ майор, я не хотел вас обидеть, я ведь… — начал оправдываться тот, но зам. по тылу перебил его:

— Да я не о том, какие там обиды. Я веду к тому, что прекрасно знаю ситуацию, когда жене нечем заняться. Она на тебя, конечно, жалобы не напишет, но головомойку может устроить ещё какую. Разве не так, Лукич?

— Совершенно верно, — засмеялся Грицюк. — А вот что касается взимания денег за ложный вызов и за перерасход брикета, то это хорошая идея — её можно взять на вооружение.

— Да ерунда всё это, — махнул рукой Лукшин. — Кто там с кого деньги будет взимать. Это же он придумал для устрашения.

— Я это прекрасно понимаю. Но жёны лётчиков то этого не знают, — хитро прищурился Михаил Лукич.

Расходились с планёрки все весёлые. Смех смехом, но после этого поток жалоб прекратился. Нет, жалобы, конечно, были и в дальнейшем, но они были единичные и, как правило, вполне обоснованные.

— Слушай Николаевич, — обратился к Морозевичу Лукич, когда они вчетвером шли к общежитию. — А вот с горячей водой у нас, как мне кажется, всё же не лады. Я имею в виду именно наш дом (Лукич проживал над мастерской теплотехников). Её назвать горячей очень сложно. Да и в квартире прохладно.

— Я это знаю, Лукич, в общежитии я тоже под такой водой моюсь. Здесь ситуация намного сложнее. И очень хорошо, что ваши жёны, я имею в виду в вашем доме, этого не знают. Да, температура горячей воды, да и радиаторы в квартире должна быть значительно выше. Но, насколько я знаю, это не только наша проблема. Эта проблема остро стоит и в Союзе. Нужно либо лучше её греть в котельных, а это огромный перерасход топлива, либо же, что более реально и, главное, целесообразно хорошо теплоизолировать трубопроводы. В данной ситуации выход только один — хотя бы в выходные дни лучше, как говорится, кочегарить. В котельных, где водогрейные котлы, это вполне реально, и я дам указание своим кочегарам. А вот там, где паровые котлы, боюсь это делать — как бы до беды не довести. Зазеваются кочегары, уйдёт вода из котла и тогда…

— Нет, нет, не нужно, — остановил его Лукич. — Это я к слову. Хотя у нас то в квартирах не жарко. Хорошо, что на улице ещё сравнительно тепло.

— И это я знаю, но здесь я пока что ничего вам ответить не смогу ответить. Нужно подождать нормальной зимы и посмотреть что будет, когда мы начнём топить посильнее.

Пока что разговор о том, что в доме, где проживал Лукич (дом? 3) не очень то тепло, был завершён. Но в последствии к этой теме Морозевичу пришлось вернуться на самом серьёзном уровне.

Тем временем уже шла средина декабря. Как-то в один из его дней Андрей, находясь в общежитии, услышал новую красивую песню, которую душевно и проникновенно пел звонким голосом какой-то певец. Общение с Родиной в городке, кроме пары русских передач по телевидению в неделю, происходило в основном через радиостанцию "Волга". Эта радиостанция обычно передавала программы советского радио, а в полдень ещё и некоторые немецкие программы с радио Москвы. Иногда, в большинстве случаев вечером, транслировались и программы её собственного производства. В песне, которую сейчас услышал Андрей (а начало он пропустил) шла речь о русском городе Вологда. Андрею так понравилась эта песня, что следующим днём на утреннем сборе с подчинёнными (а это были слесари, газосварщики и несколько свободных от смены кочегаров) он упомянул о ней, сказав, что, правда, не знает её названия.

— А она так и называется — "Вологда", — просветил его Борис Жуков. — Да, красиво её поют "Песняры", — добавил он.

— Какие ещё "Песняры", — возмутился его начальник. — Это явно не "Песняры". "Песняры" не поют подобные песни. Ведь основу их репертуара составляют обработанные белорусские народные песни. Ну, бывает ещё отдельные песни на стихи известных поэтов, таких, например, как Янка Купала или Роберт Бёрнс. У меня дома есть их записи. Ничего подобного там нет. Это же в первую очередь фольклорный ансамбль.