Не повышай на меня голос, птичка (СИ)

Стоп! Хватит! Нет больше Хаджиева! Я не хочу о нем думать, даже о «хороших» днях с эти человеком, по крайней мере, пытаюсь не думать, но все же позволяю своей воспаленной фантазии вновь и вновь разбирать себя на мельчайшие детальки из прошлого. Уничтожать. Безжалостно и мучительно медленно. И так по кругу. День за днем.

Я схожу с ума.

И все-таки не понимаю зачем… Зачем он позволил поверить в его человечность и потом снова бросил меня лицом в грязь. С жестокостью растоптал зарождающееся во мне то самое теплое чувство. Посмеялся над моим глупым желанием. Желанием — хотеть его вопреки всему.

Почему? Почему он такой, черт его подери?!

Эгоистичный подонок. Он совершенно не подумал о том, каково в это время будет мне. Время, когда он будет трахаться в золотых песках, а я гнить в чертовом подвале. Гнить и сосать член его врага.

Из мыслей меня вырывает глухой звук открывающегося замка, а потом я слышу тяжелые приближающиеся шаги и мне становится страшно.

Ведь каждый вошедший сюда не желанный для меня гость.

Но кого это волнует?

Глава 37. Перемены

Шаги стихают, когда мой «посетитель» садится в кожаное кресло. Не вижу его, но слышу неприятный скрип. И мне не нужно поворачиваться, чтобы понять кто это. Потому что я улавливаю в воздухе необычный тяжелый мужской парфюм. Айюб. И окончательно убеждаюсь в этом, когда кожа на лопатках начинает неприятно покалывать. Физически ощущаю на себе его липкий взгляд. Он смотрит на меня. Как всегда прожигает до костей.

Внезапно раздается щелчок зажигалки, и через мгновение до меня доносится запах сигарет.

— Мне долго ждать? — его низкий рокот разбивает тишину.

Делаю глубокий вздох и с трудом заставляю себя присесть на кровати. Но не встаю, потому что просто напросто не могу. У меня нет сил на это.

Выругавшись, Айюб тушит не докуренную сигарету об стол и еще с минуту изучает меня пристальным взглядом, прежде чем подняться и за два шага приблизиться ко мне.

Невольно у меня перехватывает дыхание, потому что я уже ожидаю как звякнет пряжка ремня и зашуршат его штаны, но вместо этого мужские мозолистые пальцы обхватывают за подбородок и, приподняв мою голову, Айюб начинает медленно поворачивать ее из стороны в сторону. Будто этот ублюдок видит меня впервые. Не знаю, сколько он отсутствовал, но сейчас, когда я смотрю в его черные глаза, кажется, что только вчера он толкал свой член мне прямо в глотку.

— Когда у тебя были месячные?

Сглатываю, пытаясь смочить пересохшее горло, потому что его вопрос застает меня врасплох.

Какое ему вообще дело? Больной отморозок. Но вместо того, чтобы плюнуть в его самодовольное лицо, изо рта вылетает совсем другое.

— Сколько времени я здесь нахожусь? — мой голос звучит глухо, будто вся жизнь из меня выветрилась.

Как дым в форточку.

— Больше месяца, — коротко сообщает он, продолжая буравить меня своими пылающими опалами.

Беззвучно усмехаюсь, но все же задумываюсь.

Действительно, когда они были? Господи боже… Скорее всего у меня задержка из-за голодовки и гребаного стресса.

— Ты плохо выглядишь, — его грубое замечание возвращает меня в холодную реальность. — Сегодня тебя осмотрит врач, — щурясь, строго сообщает Айюб.

Он издевается? Думает, я поверю, что его волнует мое состояние?

Пусть катится к черту.

Высокомерный подонок.

С каждой секундой во мне все-таки начинает просыпаться раздражение. Прячу горькую усмешку.

Хоть что-то я еще чувствую.

— Сделай то, зачем пришел и оставь меня в покое, — сипло произношу я.

Сжав подбородок сильнее, он заставляет меня встретиться с его хищными глазами, в которых читается лишь одно: я его собственность. И почему-то этот взгляд мне напоминает о нем… А это причиняет мне больше боли, чем грубые мужские пальцы, удерживающие меня на месте.

— Я не прикоснусь к тебе, пока твое здоровье не придет в норму. Ты живой мне нужна, — Айюб создает небольшую паузу, но затем продолжает. — Ты сама все усложняешь, Таня, — он ощутимо проводит по моим губам большим пальцем. — Поиграла в сильную и независимую и хватит. Все равно сделаешь по-моему, выбора у тебя нет, малышка. Так что планы изменились и сегодня мои люди перевезут тебя ко мне в дом.

Пусть делает, что хочет. Бороться? А за что? Может, так я быстрее наскучу этому зверю.

— Зачем? — делаю вид, что мне интересно.

— Затем, что ты теперь моя жена.

Становится немного интересней. Отчего губы растягивает однобокая улыбка. Хаджиев передал эстафету? Мда. Обидно? Противно? Нет. Мне уже все равно. Внутри обжигающая пустота.

— Насосала на повышение? — горько усмехаюсь сама над собой, но, видимо, произношу это вслух.

— Марат мертв.

Сердце, которое казалось мне атрофировалось после всего, что я пережила, предательски екает. Оно живое и в доказательство прямо сейчас делает кульбит, подпрыгивая к самому горлу.

— Вот как… — едва шевелю вмиг потяжелевшим языком, а в следующее мгновение желудок выворачивает наизнанку и меня тошнит прямо под ноги. Откашливаюсь, выпрямляясь и прижимая тыльную сторону ладони к подрагивающим губам. Но разговор продолжать больше нет ни сил, ни желания.